Лучшие умы развивающегося мира

BRICS Business Magazine составил список живых гениев, каждому из которых человечество кое-чем обязано. Эти ученые проявили себя в самых разных областях знания, и объединяет их только принадлежность к развивающимся странам. В финальный перечень попали лауреаты научных премий, родившиеся в Китае или Аргентине, во Вьетнаме или в России, но живущие, работающие и совершающие свои открытия где угодно. Происхождение перевешивало вопрос гражданства, которое у людей науки нередко бывает двойным.

Вторым критерием стали сами премии. Среди сотен из них были отобраны те, что, безусловно, важны с научной, но вдобавок еще и с популяризаторской точки зрения. Они узнаваемы и присутствуют в мировых медиа практически круглый год – вне зависимости от сезонов награждений.

Список хорошо показывает, что многие достижения, привычно ассоциируемые с Европой или США, на самом деле имеют совсем другие корни. Впрочем, плоды они действительно приносят там, где для этого созданы наилучшие условия. Большинство ученых из нашего списка в свое время решили продолжить образование или работу вдали от родины. Это самый очевидный, самый важный и самый тревожный вывод, который можно сделать, прочитав о тех, кто способен доказывать гипотезу Виттена, изучать черные дыры или строить искусственный интеллект.

Шин-Тун Яу

—■—

Филдсовская премия, 1982 год

Китай/США

 

Чтобы убедиться, что профессор Гарвардского университета Шин-Тун Яу – один из самых блестящих и авторитетных математиков мира, необязательно штудировать весь длинный список его теоретических работ, сконцент­рированных в области дифференциальной геометрии и топологии. Достаточно знать, что 64-летний Яу – единственный исследователь китайского происхождения, удостоенный двух самых престижных математических премий: медали Филдса, полученной за доказательство гипотезы Калаби – базы математических приложений физической теории струн, а также Премии Вольфа за 2010 год.

Блестящие достижения в науке – не единст­венная составляющая всемирной славы Яу. Не меньшую известность ученому принесла последовательная жесткая критика «академической коррупции», подрывающей систему высшего образования в Поднебесной, из которой сам он уехал еще в 22-летнем возрасте. «Это уникальный феномен Китая. Проблема в том, что те, кого ловят на плагиате и подтасовках, не несут наказания. Как в этом случае можно убедить остальных этого не делать?» – цитирует Яу издание China Daily.

При этом, настаивает он, образование несет в себе еще одну важную функцию – это система подготовки элит, новых лидеров страны, которые обеспечат Китаю процветание в будущем: «Если мы сможем воспитать лишь 1% из всего будущего поколения, этого будет достаточно».

Даббала Раджагопал Редди

—■—

Премия Тьюринга, 1994 год

Индия/США

 

В скором времени вместо людей на работу будут приглашать роботов. Слухи об этом уже не новость. Сама идея витает в воздухе несколько десятилетий, а ее воплощение приближают изыскания Даббалы Раджагопала Редди, индийского ученого, больше известного как Радж Редди.

Оказавшись в США, Редди занялся изучением перцепционных и моторных аспектов интеллекта и роботизации. Он научил роботов распознавать речь и добился независимого голосового управления.

Премия Тьюринга вручалась ему с формулировкой «за новаторское проектирование и строительство крупномасштабных систем искусственного интеллекта, свидетельству­ющих о практической важности и потенциальном коммерческом влиянии технологии искусст­венного интеллекта».

Сегодня 76-летний специалист в области теории вычислительных систем трудится профессором информатики и робототехники при Университете Карнеги – Меллон. Как и большинство ученых-мигрантов, Радж Редди не забывает о родине.

У индийского образования, считает он, большой потенциал, который пока не раскрыт: «Здесь можно встретить огромное количество ярких ребят… Вначале их нужно научить, потом они научат других и таким образом уже создадут некую базу знаний».

Клод Коэн-Таннуджи

—■—

Нобелевская премия по физике
(совместно со Стивеном Чу
и Уильямом Филлипсом), 1997 год

Алжир/Франция

 

Что если научиться тормозить атомные пучки, пропущенные вдоль переменного магнитного поля, и улавливать их в квантовые ловушки?

Например, можно сконструировать прецизионные атомные часы или системы сверхточного позиционирования космических кораблей. Иными словами, создать технологии, без которых не может обойтись ни одна современная система навигации и целеуказания. Их появление состоялось благодаря методу охлаждения атомов, а один из его соавторов Клод Коэн-Таннуджи получил за это в 1997 году физического «Нобеля».

Атомная физика, квантовая оптика, лазерная спектроскопия, резонансная флюоресценция – важнейшие области профессиональных интересов Коэна-Таннуджи, алжирца по рождению и француза по гражданству и научной принадлежности.

«Чистая наука» никогда не была единственным полем деятельности 80-летнего ученого, всегда уделявшего не меньше времени и внимания ее популяризации и преподаванию.

Коэн-Таннуджи уверен, что образование и участие в научных исследованиях – не только инструмент познания окружающего мира, но и способ борьбы с нетерпимостью и фундаментализмом. «Потому что научная школа, – цитирует физика сайт тайваньского Национального университета Чэнь Кун, – это школа скромности, школа диалога и взаимного уважения между людьми, то есть непредубеж­денности».

Максим Концевич

—■—

Филдсовская премия, 1998 год

Россия/Франция

 

Выпускник мехмата МГУ, а ныне – французский академик и постоянный профессор парижского Института высших научных исследований, 49-летний Максим Концевич признается, что любит «разную математику» и работу на стыке наук.

«Можно сказать, что участвую в диалоге физики и математики со стороны последней», – рассказывал он в интервью «Российской газете» в 2008-м.

Разнообразие научных интересов и отраслей знаний, в развитие которых Концевич внес важный или решающий вклад, действительно впечатляет. Одна из них – теория суперструн, которую, по мнению профессора Колумбийского университета Брайана Грина, Концевичу удалось вывести из тупика. И которую сам математик считает «лебединой песней» теоретической физики, дающей надежду на объяснение многих непознанных сегодня явлений. Таких, например, как гравитация или кварки. Другая – теория узлов, тесно связанная с попытками объединить теорию суперструн с общей теорией относительности.

Именно с этими двумя областями науки связана, вероятно, самая известная работа Концевича. А именно – доказательство гипотезы Виттена об эквивалентности двух моделей квантовой гравитации и нахождение лучшего инварианта узлов с помощью придуманного им интеграла, в 1998 году отмеченная медалью Филдса – самой престижной, но далеко не единственной наградой в длинном списке математика, включающем также Премии Пуанкаре, Крафорда и Шао.

Амартия Сен

—■—

Нобелевская премия по экономике, 1998 год

Индия

 

Кровавая межнациональная резня и голод, унесшие около трех миллионов жизней в Бенгалии в Британской Индии в 1943 году, свидетелем которых стал Амартия Сен, – события, оставившие неизгладимый след в сознании и определившие круг профессиональных интересов будущего нобелевского лауреата и гарвардского профессора, посвятившего себя проблемам неравенства и экономике развивающихся стран.

Разработка теории общественного выбора и численных методов, впоследствии легших в основу международных методик оценки благо­состояния в странах, – вероятно, самые важные и известные работы Сена, чья философия строится на тезисе: человек, его ценности, права и свободы должны определять направление экономической политики.

«Я выступаю за такое экономическое мышление, которое уделяет большее внимание свободе человека. Я имею в виду не только его формальные права, но настоящую свободу – когда каждый в отдельности может определять, какой жизнью он живет и чего он достигает», – заявил экономист в интервью германской Handesblatt в апреле прошлого года. И политики, настаивает 80-летний Сен, обязаны всегда задаваться вопросом: чем государство может помочь людям, чтобы они обрели эту свободу.

Дэниел Цуи

—■—

Нобелевская премия по физике
(совместно с Робертом Лафлином
и Хорстом Штермером), 1998 год

Китай/США

 

Даже если вы родились в бедной крестьянской семье в провинциальной глуши довоенного Китая, само по себе это еще не означает, что путь в большую науку вам заказан. Особенно если еще неоперившимся 12-летним юнцом вы способны навсегда покинуть родительский дом (и родную страну) ради учебы в школе и научной карьеры, как это сделал Дэниел Цуи.

Проделав долгий путь из Китая транзитом через Гонконг и Тайвань в США, куда он приехал в 1958-м, спустя ровно десять лет Цуи начал в Bell Laboratories свою блестящую карьеру физика-исследователя. В ней ему суждено было стать пионером в изучении двумерных элект­ронов. Впоследствии в сферу научных интересов Цуи добавились исследования электрических свойств тонких пленок, микроструктуры полупроводников, физика твердых тел, а также квантовая физика и физика материалов элект­роники в условиях сильного магнитного поля и пониженных температур. Именно эта работа в 1998 году принесла ему «Нобеля» по физике – «за открытие новой квантовой жидкости с возбуждениями, имеющими дробный элект­рический заряд».

В свои 74 года Цуи, профессор-исследователь Бостонского университета, остается не только активным ученым, но и учителем и учеником, подтверждая давнее кредо: «Жизнь наполнена смыслом, только если вы постоянно учитесь. И что может быть лучше, чем учиться, преподавая!»

Ахмед Зевейл

—■—

Нобелевская премия по химии, 1999 год

Египет/США

 

«Отец фемтосекундной физической химии» – так называют Ахмеда Зевейла, третьего по счету Нобелевского лауреата за всю историю Египта. Его интерес довольно рано привлекла химия быстротекущих реакций, основанная на использовании коротких световых лазерных импульсов. Долгое время эта тема была невостребованной, некоторые коллеги даже утверждали, что эксперименты Зевейла невозможны с точки зрения теории.

В 1980 году упрямство было вознаграждено, ученый смог впервые продемонстрировать когерентные колебания молекул. Это позволило предсказать химическое поведение веществ и проложило путь к «Нобелю» «за исследование переходных состояний, возникающих во время химических реакций, с использованием фемтосекундной техники».

Не меньше науки 67-летнему ученому нужна вера. «Требование отвергнуть религию ради того, чтобы стать рациональным ученым, немного наивно, – признавался он журналу Fountain. – Религия важна для людей по многим причинам, и между ними нет конфликта». 

Жорес Алферов

—■—

Нобелевская премия по физике, 2000 год

Россия

 

Если закрыть глаза на внешний вид телефонов, планшетов и ноутбуков, окажется, что люди выбирают гаджеты по двум параметрам. Они должны быть быстрыми, чтобы передать большой объем информации за короткий срок, и компактными, чтобы уместиться в сумке, кармане или на столе. Подобные устройства не были бы возможны без исследований российского физика Жореса Алферова.

В 2000 году 70-летний ученый разделил Нобелевскую премию с иностранными коллегами: американцем Джеком Килби и немцем Гербертом Кремером. Комитет наградил их за «работы по получению полупроводниковых структур, которые могут быть использованы для сверхбыстрых компьютеров».

Сам Алферов еще в 1984 году не сомневался, что получит «Нобеля», но ждал премию намного позже. «Практика показывает: либо ее дают стразу после открытия (в моем случае это середина 1970-х годов), либо уже в глубокой старости. Так было с Капицей», – объяснял ученый в одном из своих многочисленных интервью.

Практические результаты работы Алферова значительно опередили премию. На основе его открытий в России и в мире были впервые произведены гетероструктурные солнечные элементы для космических батарей. Одна из них была установлена на космической станции «Мир» и честно отработала весь срок эксплуатации.

Юэт Вай Кан

—■—

Премия Шао в области естественных наук
и медицины, 2004 год

Китай/США

 

Руководитель отделения молекулярной медицины и диагностики Калифорнийского университета в Сан-Франциско (UCSF) 77-летний Юэт Вай Кан не отрицает: многим достижениям в своей профессии – и самому ее выбору – он должен быть благодарен случаю.

«Мой отец сказал: “Ты будешь врачом” – так и вышло, честно. Я был младшим из 12 детей, и ни один из моих братьев и сестер не имел отношения к медицине, так что я был для него последним шансом», – рассказывал Кан с улыбкой в интервью порталу UCSF.

Все то же счастливое стечение обсто­ятельств – встреча с пациентом с талассемией (генетическим нарушением структуры крови, вызывающим анемию) во время медицинской практики в Гонконге – разожгло его первый интерес к генетике и гематологии – областям, в развитие которых Кан внес неоценимый вклад.

И вновь не обошлось без случая. В 1975 году, анализируя ДНК взрослых пациентов с альфа-
талассемией, ученый заметил, что в некоторых из них отсутствовала цепь гемоглобина альфа. Таким образом, впервые было получено свидетельство того, что дефектные гены могут являться причиной болезни человека, что впоследствии позволило создать принципиально новый метод диагностики – по ДНК.

Нынешние исследования Кана в области серповидноклеточной анемии, а также его эксперименты с превращением обычных клеток кожи и крови в стволовые обещают медицине новые прорывы: рано или поздно в руках врачей может оказаться инструмент, способный не только распознавать, но и лечить самые тяжелые заболевания, включая рак и СПИД.

 

Сяодун Ван

—■—

Премия Шао в области естественных наук
и медицины, 2006 год

Китай/США

 

Загадка апоптоза – процесса программиру­емой клеточной смерти, отвечающего за уничтожение дефектных, поврежденных, мутантных или инфицированных клеток, – не дававшая покоя исследователям последние полвека, практически раскрыта.

Изучение явления клеточного «суицида» было начато еще в конце 1960-х различными группами ученых, включая генетиков Сиднея Бреннера, Джона Салстона и Роберта Горвица, которые в 2002-м были удостоены «Нобеля» по физиологии и медицине за открытие ключевых генов, регулирующих развитие органов. Однако полного понимания этого процесса до последнего времени не существовало.

Решающим успехом стала работа по изучению цитохромов – глобулярных белков – исследователями американского Медицинского института Говарда Хьюза (HHMI) под руководством Сяодуна Вана, которым удалось раскрыть цепочку превращений внутри клетки, запускающих процесс ее аннигиляции. И которая в 2006-м была отмечена Премией Шао.

«Мы начинаем понимать, что запускает клеточную смерть, что в действительности является серединой процесса, – цитировал новоиспеченного лауреата сайт ННMI. – Теперь мы планируем изучить его начало и конец, чтобы определить, что инициирует эти события, и понять, как клетка распадается».

Раскрытие полного механизма апоптоза, полагает 50-летний Ван, профессор Национального института биологических наук Пекина, позволит создать новые эффективные препараты для борьбы с раком и другими тяжелыми заболеваниями, не поддающимися современному лечению.

Григорий Перельман

—■—

Филдсовская премия, 2006 год

Россия

 

Всякое односвязное компактное трехмерное многообразие без края гомеоморфно трехмерной сфере.

Если истинность этой гипотезы, сформулированной французским математиком, механиком и философом Жюлем Анри Пуанкаре в далеком 1900 году, до сих пор казалась вам неочевидной, то с августа 2006-го любые сомнения на этот счет окончательно отпали. Именно в это время американский Математический институт Клэя выступил с официальным заявлением: доказательство гипотезы Пуанкаре – одной из семи фундаментальных математических «задач тысячелетия» – найдено. Имя автора грандиозной научной сенсации – Григорий Перельман.

Как бы ни было велико признание работы российского математика, отмеченной престижнейшей медалью Филдса, воистину мировую славу Перельману принесла все же не она. Настоящей сенсацией стал отказ ученого от полагавшегося ему приза от Института Клэя в один миллион долларов.

Что подтолкнуло его на столь экстравагантный шаг? «Если говорить совсем коротко, то главная причина – это несогласие с организованным математическим сообществом. Мне не нравятся их решения, я считаю их несправедливыми. Я считаю, что вклад в решение этой задачи американского математика [Ричарда] Гамильтона ничуть не меньше, чем мой», – говорилось в письме, направленном Перельманом в адрес Института Клэя в июле 2010-го.

Ответ на другой вопрос – будет ли продолжение карьеры у блестящего математика, с тех пор практически порвавшего связи с внешним миром, – остается открытым.

Сриниваса Варадхан

—■—

Абелевская премия, 2007 год

Индия/США

 

Какова вероятность, что уроженец Мад­раса в британской Индии, даже если в детстве он делал заметные успехи в математике – «то есть умел складывать, вычитать и умножать без ошибок», станет профессором одного из крупнейших американских научных университетов и ведущим мировым специалистом в области теории вероятности? Блестящий пример 73-летнего Сринивасы Варадхана свидетельствует: при упорстве, целеустремленности и природном таланте она может равняться единице.

Защита кандидатской диссертации в Индийском статистическом институте, состоявшаяся ровно полвека назад в присутствии отца теории вероятностей – советского математика Андрея Колмогорова, открыла Варадхану дорогу в США, где он учился, а с 1966 года начал преподавать в Курантовском институте математических наук Нью-Йоркского университета.

Премия Абеля за «фундаментальный вклад в теорию вероятности, и в особенности за создание теории больших девиаций» за 2007 год – признание научных заслуг Варадхана.

Как мог реализоваться столь ничтожный шанс? Это и объясняет созданная им теория: «В действительности она говорит вам не только, что такое вероятность, но также и о том, происходило ли событие со столь малой вероятностью, как оно происходило. Вы можете проследить его историю и объяснить, как оно произошло и что еще может произойти», – рассказывал Варадхан в интервью European Mathematical Society Newsletter после награждения. Звучит столь фантастически, сколь и невероятно.

Александр Разборов

—■—

Премия Геделя
(совместно со Стивеном Рудичем), 2007 год

Россия

 

Представьте: перед вами задача с множеством решений, из которых нужно выбрать одно «хорошее» в соответствии с заданными критериями. Существует ли возможность заменить простой перебор всех имеющихся вариантов какой-то более эффективной процедурой – алгоритмом, способным привести к ответу кратчайшим путем максимально быстро? К этому вопросу, по сути, сводится проблема равенства классов P=NP – одна из семи «задач тысячелетия».

«В решении этой проблемы имеет место интуиция: она показывает, что для задач такого рода часто имеется иной способ, а не тупой перебор. Вопрос в том, можно ли это сделать всегда», – поясняет на polit.ru российский математик Александр Разборов, посвятивший этой теме не один год своей профессиональной жизни.

Работа о «естественных доказательствах», написанная в соавторстве с профессором Университета Карнеги – Меллон Стивеном Рудичем, – осязаемый результат многолетних изысканий 50-летнего Разборова в этой области. Главный вывод монографии, принесшей ее авторам престижную Премию Геделя: решение проблемы P=NP в рамках известных доказательных методов невозможно, и необходима разработка новых подходов.

Анил Джейн

—■—

Премия Уолласа Макдауэлла, 2007 год,

Индия/США

 

Недалек тот день, когда плохим парням всех возможных мастей, попирающим законы, будет не только затруднительно отправлять свои темные дела, но и уйти из поля зрения правоохранителей – даже затерявшись в толпе.

Надежду на это дает стремительный прогресс электронных технологий машинного зрения и биометрического распознавания, способных идентифицировать человека по его уникальным признакам: строению лица, отпечаткам пальцев, радужной оболочке глаз и даже татуировкам. Тех самых технологий, в развитие которых вклад Анила Джейна, профессора департамента вычислительной техники и инжиниринга Мичиганского государственного университета, трудно переоценить.

Устройства и программы, созданные на базе технологий, разработанных или усовершенствованных Джейном, уже сегодня используются в криминалистике, системах безопасности (ваш последний iPhone умеет узнавать вас по отпечаткам пальцев не без его подсказки) и автоматизированных системах электронного голосования.

Сам 66-летний ученый, родившийся в Индии, скромно признает: биометрические технологии распознавания еще не совершенны: «Люди предъявляют чересчур высокие требования к биометрии. У них слишком большие ожидания, но они могут быть разочарованы». Впрочем, для Джейна – чья система идентификации личности, основанная на сочетании анализа отпечатков пальцев и радужной оболочки глаз, допускает менее 1% ошибочных решений – это не повод отказываться от дальнейшей работы.

Рашид Сюняев

—■—

Премия Крафорда, 2008 год

Россия / Германия

 

Доводилось ли вам задумываться, что получается при падении вещества на космическое тело – скажем, на черную дыру или нейтронную звезду? Правильный ответ: аккреционные диски, которые, возбуждая сильное рентгеновское излучение, к тому же способны многое рассказать о ранней истории нашей Вселенной.

Доказавшая это теория дисковой аккреции – вероятно, самая известная и цитируемая работа ярчайшей звезды мировой астрофизики Рашида Сюняева, написанная в соавторстве с Николаем Шакурой еще в начале 1970-х и с тех пор ставшая одним из фундаментальных трудов современной науки о космосе. Как и другой плод усилий ученого – теоретическая модель, описывающая взаимодействие фотонов реликтового излучения с горячим газом в скоп­лениях галактик, ныне известная как «эффект Сюняева – Зельдовича», один из главных элементов инструментария современных космологических исследований.

Благодаря прорывам в области технологий детекции излучений, случившимся в последние пятнадцать лет, многие теоретические предсказания Сюняева нашли блестящее практическое подтверждение, пролив на их автора космический дождь престижнейших мировых наград, включая последнюю по времени медаль Бенджамина Франклина по физике за 2012 год. Сам 70-летний Сюняев, действующий научный сотрудник Института космических исследований РАН и директор Института астрофизики Общества имени Макса Планка в Германии, у которого столь громкое признание вызывает «непростые чувства», предпочитает говорить не о них, а о будущем своей науки в России – молодых ученых. «Мы должны сделать все, чтобы у них была возможность учиться и работать на мировом уровне, а не рассуждать, как им плохо», – призывал он в прошлогоднем интервью Gazeta.ru.

Сюняев уверен: самое простое, быстрое и эффективное решение этой задачи – войти с полным правом в лучшие мировые научные центры, и тогда Россия сможет рассчитывать на появление плеяды очень сильных и ярких молодых ученых.

Шань-Хуа Тэн

—■—

Премия Геделя, 2008 год

Китай

 

Он любит книги, латиноамериканскую музыку (особенно сальсу!) и путешествия, в самолете предпочитает развлекать себя решением заковыристых математических головоломок, а главное – он один из самых титулованных мировых ученых-практиков в области информатики. Его зовут Шань-Хуа Тэн.

Головокружительное восхождение 49-летнего уроженца Пекина к вершинам computer science началось для него на родине, в Шанхайском транспортном университете, и продолжилось в университетах Южной Калифорнии и Кар­неги – Меллон в США. Америка же открыла Тэну возможность сделать блестящую карьеру исследователя в ведущих глобальных технологических корпорациях, включая Xerox, Intel и Microsoft, академического профессора и ученого-теоретика.

Широта кругозора и разнообразие отраслей компьютерных знаний, в которых Тэн добился общепризнанных успехов, включая сглаженный анализ алгоритмов, вычислительную теорию игр, комбинированные научные исчисления, вычислительную геометрию, специальную теорию графов, расходится с общепринятой научной практикой узкой специализации.

«Мне нравится заниматься междисциплинарными исследованиями, которые перекрещивают теорию и практику. Хотя эти темы кажутся очень разнообразными, фундаментальный принцип моих исследований всегда оставался неизменным: понять математическую структуру проблем, чтобы разработать эффективный алгоритм и программное обеспечение для их решения», – признается Тэн, который в нынешней должности профессора информатики Высшей технической школы Витерби в США намерен полностью посвятить себя научным исследованиям.

Чарльз Као

—■—

Нобелевская премия по физике, 2009 год

Китай / Великобритания / США

 

Если бы в далеком 1960 году молодой инженер-электротехник из лондонской лаборатории ITT Corporation Чарльз Као не заинтересовался волоконными технологиями, то мир, каким мы знаем его сегодня, попросту бы не существовал.

К этому времени наука уже понимала, что принципиальная возможность передачи данных на дальние расстояния с помощью оптического волокна существует. Оставалось разрешить главную проблему: найти материал, обеспечивший приемлемые параметры затухания сигнала.

Ее-то в результате многолетней кропотливой работы и удалось решить Као и нескольким сотрудникам его лаборатории. Искомым материалом оказалось обыкновенное кварцевое стекло, очищенное от ионов металлов, которые, как доказали ученые, и были главной причиной рассеивания света в оптоволокне.

«Это был довольно долгий процесс, потому что у нас имелось не много денег. Команда была очень маленькой, сначала только я, со временем ко мне добавились еще два или три человека», – признался Као в интервью IEEE History Center в 2004 году.

Грандиозные последствия открытия Као и его группы хорошо известны: революция в области информационных технологий, сделавшая возможным появление и бурное распространение по миру таких технологий, как интернет и мобильная связь.

В 2009 году заслуги Као, почетного профессора и доктора наук ряда ведущих университетов, были отмечены Нобелевской премией. Часть ее 80-летний инженер-физик, постоянно прожива­ющий и работающий в Гонконге, перечислил в Фонд борьбы с болезнью Альцгеймера, диагностированной у него в том же году, сделав свой очередной вклад в развитие мировой науки.

Венкатраман Рамакришнан

—■—

Нобелевская премия по химии, 2009 год

Индия/Великобритания

 

Британский ученый индийского происхождения Венкатраман Рамакришнан в своей жизни не раз встречался с отказами. В студенческие годы он безуспешно пытался поступить в Индийский институт технологии и Христианский медицинский колледж. После стажировки в Йельском университете не смог найти работу примерно в полусотне американских университетов. Но именно эти отказы привели будущего лауреата Нобелевской премии в Брукхейвенскую национальную лабораторию, где он посвятил 12 лет своей жизни изучению рибосом.

Интерес к биохимии ученый унаследовал от своих родителей, занимавшихся ею в Индии. На родине он получил среднее образование и там же в 1971 году стал бакалавром. Но чтобы проникнуть в тайны важнейшего немембранного органоида живой клетки, ему пришлось перебраться в США.

В 2009 году «за исследования структуры и функций рибосомы» Рамакришнан получил Нобелевскую премию, разделив ее с коллегами Томасом Стейцем и Адой Йонат. Как пояснили в Королевской академии наук Швеции, этому трио удалось выяснить, что «рибосома считывает информацию, записанную в ДНК. Рибосома производит белки, которые, в свою очередь, контролируют химические процессы во всех живых организмах».

Сам лауреат, достигший успеха в Америке, продолжает глубоко переживать о делах домашних. «Я думаю, – говорил он в интервью газете The Hindu, – что это ошибка – судить о науке по нобелевским премиям… Вместо того чтобы думать о них, правительство должно сконцентрироваться на создании культуры уважения к базовым знаниям и науке». 

Фрэнк Шу

—■—

Премия Шао по астрономии, 2009 год

Китай/США

 

Хотя одной из главных звезд современной астрофизики, профессору Калифорнийского университета в Беркли и Сан-Диего Фрэнку Шу уже 70, слово «пионер» в отношении него более чем к месту.

И вот почему: за свою сорокалетнюю научную карьеру ученый первым проложил путь сразу в нескольких отраслях астрофизических знаний, в числе прочего заложив основы теории происхождения метеоритов, рождения и ранней эволюции звезд. В частности, именно Шу удалось объяснить механизм взаимодействия мощных магнитных полей и турбулентности с гравитацией, работающих вместе как гигантский пылесос по сбору мелких частиц распыленной материи – материала для строительства звезд и планет. Притом что ранее считалось, что процессом движет единственная сила – сила притяжения. Разработанная же Шу теория спиральных галактик дала человечеству объяснение строения колец Сатурна, чья спиралевидная форма подчинена действию волн плотности.

Но прожив большую часть жизни и состоявшись как ученый в США, Шу не перестал быть китайцем. Сегодня он не только занимает пост президента Национального университета Цинхуа, но и считает своим долгом отстаивать интересы соотечественников в Америке, где те нередко становятся объектами нападок в прессе из-за нарушений прав человека в КНР. «Это попытка поместить Китай на роль пугала», – сетует Шу, не переставая доказывать обратное собственной жизнью и работой.

Андрей Гейм, Константин Новоселов

—■—

Нобелевская премия по физике, 2010 год

Россия/Нидерланды/Великобритания

 

Если на вашем столе случайно завалялись пара грифельных карандашей и кусок использованной липкой ленты, не торопитесь отправлять их в мусорное ведро. Иначе вы можете никогда не получить своего «Нобеля», как это удалось двум русским физикам из Манчестерского университета Андрею Гейму и Константину Новоселову.

В начале прошлого десятилетия внимание ученых привлек обыкновенный скотч, который использовали для приготовления образцов графита для изучения на сканирующем туннельном микроскопе. «Отшелушивая» графитовые слои с его помощью, экспериментаторам удалось добиться невероятного: получить пленку углерода толщиной в один атом – графен.

«Графен – это очень просто. Если вы представите самый-самый тонкий материал, тоньше которого вы уже сделать не можете, самый элас­тичный, самый прочный, самый проводящий, ну и там еще куча разных свойств, это и будет графен. А по физике это один слой атомов углерода. Если вы будете брать атомы углерода и укладывать их один к другому, чтобы они создавали шестиугольные ячейки, то вы получите ровно наш графен», – поясняет Константин Новоселов в интервью «Русскому репортеру».

Новые технологии и материалы на основе графена, в создание которого уже сегодня вкладываются миллиарды долларов, в обозримой перспективе способны совершить новую революцию в материаловедении, электронике, машиностроении. Самих 55-летнего Гейма и 39-летнего Новоселова участие в коммерциализации своего изобретения, кажется, совершенно не интересует – их будущее по-прежнему в науке.

Нго Бао Тяу

—■—

Филдсовская премия, 2010 год

Вьетнам/Франция

 

Превосходные степени и определение «первый» в разных его производных неотступно следуют за именем 41-летнего вьетнамского математика Нго Бао Тяу на протяжении всей его жизни.

Единственный сын в семье академических ученых из Ханоя, выпускник специализированного математического класса для одаренных детей при Ханойском университете наук, Тяу стал первым вьетнамцем, одержавшим победы сразу в двух международных математи­ческих олимпиадах, открывших ему дорогу для продолжения учебы во Франции.

В 2005-м 33-летний профессор Университета Париж-Юг XI Тяу оказался и самым молодым гражданином Вьетнама, удостоенным профессорского звания у себя на родине. Наконец, Тяу – первый ученый, сумевший предъявить доказательство фундаментальной леммы Ленг­лендса, за которую в 2010-м получил престижнейшую Филдсовскую премию – также первым из вьетнамских математиков.

«Самым восхитительным был момент, когда я нашел решение. Я был невероятно счастлив. После этого я почти лишился сил», – делился он в интервью Asia Pacific Mathematic Newsletter.

Хотя сегодня научная карьера Тяу продолжается в США в Институте перспективных исследований в Принстоне, Вьетнам, гражданство которого он сохраняет, по-прежнему остается в сфере внимания молодого ученого, занимающего должность профессора в местных математическом и научно-технологическом институтах.

Руслан Меджитов

—■—

Премия Шао в области естественных наук и медицины, 2011 год

Узбекистан/Россия/США

 

Превращение Руслана Меджитова из неизвестного российского биохимика в звезду мировой иммунологии, профессора Школы медицины и руководителя собственной лаборатории в Йельском университете в США напоминает историю Золушки в сюжете Шарля Перро.

В 1992-м в руки Меджитова, выпускника Ташкентского госуниверситета и аспиранта третьего года МГУ, попал номер научного журнала Cold Spring Harb Symp Quant Biol за 1989 год со статьей Чарльза Дженуэя. В ней американский иммунолог высказывал гипотезу: в иммунных клетках человека есть рецепторы, распознающие структурные компоненты патогенов и запускающие механизм ответной реакции организма. Идея увлекла Меджитова настолько, что он потратил немало усилий и несколько лет, чтобы попасть в лабораторию Дженуэя в Йеле, где в 1994-м получил место постдока. Еще через три года совместная работа увенчалась триумфом: практические доказательства существования у человека специальных рецепторов были получены. А по сути был открыт новый тип иммунной защиты человека, ныне известный как врожденный иммунитет.

Сам Меджитов не склонен преувеличивать собственные заслуги: «Я думаю, что просто оказался в нужном месте в нужное время, и любой другой в этом положении, вероятно, добился бы того же», – заявил он в интервью изданию Disease, Models & Mechanisms.

Алексей Китаев

—■—

Премия по фундаментальной физике, 2012 год

Россия/США

 

Никакой церемонии, банкета, шумных празднований полученной премии. Все это как нельзя лучше подходит российскому ученому Алексею Китаеву, проживающему в США. «Выступать в торжественной обстановке – это тяжело», – признается он. Поэтому Китаев не переживает, что в 2012 году получил Премию по фундаментальной физике, а не «Нобеля».

«Главное отличие состоит в том, что она присуждается за работы по фундаментальной физике, которые не обязательно получили экспериментальное подтверждение, чтобы ученым, добившимся выдающихся результатов, не надо было долго ждать», – объясняет Китаев в интервью научной газете «Троицкий вариант». И действительно, мировая награда досталась ему в 49 лет, что совсем неплохо по научным меркам.

Награду Китаеву вручили за концепцию так называемых квантовых компьютеров. Эта тема объединяет физику, математику и информатику. В случае с квантовыми компьютерами вычислительная техника обрабатывает не биты информации (нули и единицы), а кубиты, каждый из которых может переходить в состояние 0 или 1 с определенной долей вероятности.

По слегка устаревшим расчетам самого ученого, подобные компьютеры могли бы по­явиться уже в 2025 году, однако, как признается Китаев, развитие идет медленнее, чем он планировал, поэтому очень сложно давать какие-либо прогнозы.

Джейн Лу

—■—

Премия Шао по астрономии (совместно с Дэвидом Джуиттом), 2012 год

Вьетнам /США

 

Когда в следующий раз, всматриваясь в звездное небо через телескоп, вы наткнетесь взглядом на астероид под номером 5430, знайте, что у него есть и красивое женское имя – Джейн Лу.

В 1975 году уроженка Южного Китая 12-летняя Лу оказалась в США, куда после победы коммунистов в гражданской войне на родине была вынуждена бежать ее семья и где спустя девять лет она окончила Стэнфорд. В Америку – в лабораторию имени Линкольна Массачусетского технологического университета – она вернулась спустя несколько лет после работы в Лейденском университете в Нидерландах. Именно здесь после пяти лет упорных совместных исследований с Дэвидом Джуиттом ей и удалось отыскать «иголку в стоге сена», доказав на практике существование Пояса Койпера – расположенной на задворках Солнечной системы области рассеянных космических объектов. Гипотезы о ее наличии впервые были высказаны еще в 1930-е сразу после открытия Плутона.

О первом кандидате в объекты Пояса Койпера, получившем имя (15760) 1992 QB, Джуитт и Лу впервые объявили 30 августа 1992 года. Спустя 20 лет это открытие принесло ученым престижную Премию Шао по астрономии.

Совершить столь же головокружительное восхождение к собственным звездам по силам каждому, не сомневается 50-летняя Лу. «Если вас что-то интересует, вы должны заниматься этим, много размышлять на эту тему, и затем у вас появятся хорошие идеи. Если в вас есть упорство и вы остаетесь верны своим идеям, вы можете кое-что из них извлечь. Если вы чем-то увлечены, вы уже наполовину у цели», – напутствует она.

Хуан Мартин Малдасена

—■—

Премия по фундаментальной физике, 2012 год

Аргентина/США

 

На профессиональной конференции «Струны-98» Хуана Малдасену встречали словами популярной в то время «Макареной», переделанной в «Малдасену». Настолько были воодушевлены его открытиями специалисты по теории струн, в доработку которой вложился аргентинский ученый.

Рассказывая о научном вкладе Малдасены, российский физик Александр Горский отметил, что его молодой (всего 45 лет) коллега из Аргентины предложил дуальность – соответствие между теорией струн и квантовой теорией поля. Для того чтобы лучше понять, что такое «дуальность Малдасены», Горский предложил простую аналогию: «Мы знаем, что были опыты Резерфорда, которые позволили выяснить структуру атомного ядра… Видя и изучая процессы рассеивания альфа-частиц, мы могли видеть, как устроено ядро». То же самое попытался сделать и Малдасена, только вместо альфа-частиц использовались струны. «С помощью результатов этого рассеивания можно узнать, как устроено наше четырехмерное пространство, или точнее – как устроена квантовая хромодинамика», – объяснил Горский в ходе награждения Малдасены еще одной премией – имени Померанчука.

Сегодня в теоретической физике работа Малдасены одна из самых цитируемых. По его словам, теория струн на сегодняшний день уже достаточно проработана для того, чтобы решить некоторые космические загадки. Главная из них – черные дыры. «Они преподнесли теоретикам немало сюрпризов, приведших к лучшему пониманию природы пространства-времени», – доволен аргентинский ученый. В прошлом году за свои открытия он был удостоен Премии по фундаментальной физике.