Немецкий мост между Москвой и Пекином

Лишь беглого взгляда на сайт Hausman & Partners, LLC (H&P) достаточно, чтобы понять, какого «цвета» деловая философия этой компании, специализирующейся на консалтинге и сопровождении строительных проектов в России, Китае и Европе. Фирменная красно-черная гамма самого ресурса не должна вводить в заблуждение. Этот цвет – зеленый. Именно этого цвета виртуальная печать, скрепляющая свидетельство о том, что с 2012 года H&P является международным лицензированным оценщиком по стандартам BREEAM – ведущей мировой системы экологической сертификации зданий. Не говоря о том, что прилагательные «устойчивый», «эффективный», «сбалансированный» отточием проходят через все информационные материалы, рассказывающие о том, как H&P реализует свои проекты. Поэтому, оказавшись в офисной высотке в самом центре Москвы – многоэтажном «кирпиче» в стиле хай-тек с перекрытиями из стальных труб и фасадом из сплошного стекла, где H&P снимает свое помещение, – первым делом интересуюсь у его владельца, что он думает о соответствии здания «зеленым» стандартам.

В ответ 39-летний управляющий партнер H&P Ханнес Постель, кажется, едва заметно смущен. «Мы не строили этот офис, мы только его арендуем. Если бы за стройку отвечали мы, то, конечно, постарались получить на него какой-то экологический сертификат, – мягко оправдывается он на хорошем русском. – Так что если мы хотели бы быть перед собой честными на 100%, то должны были бы куда-то отсюда переехать. Но, к сожалению, по-настоящему “зеленых” офисов в Москве очень мало».

Вообще, развивает тему мой собеседник, экологическое строительство в России пока занимает маргинальное положение. «Из-за дешевизны ресурсов – электричества, воды, бытового газа – российские инвесторы такими проектами почти не интересуются. В Европе, в Германии, застройщик не только обязан соблюдать “зеленые” стандарты. Ему это выгодно – за счет экономии на эксплуатации здания окупаются примерно за 20 лет. В России на такую перспективу вообще никто не смотрит», – продолжает Постель.

Кроме того, развитие «зеленого» строительства тормозят устаревшие стандарты. По этой причине, например, в России нельзя использовать в зданиях дождевую воду для смыва в канализации, что для Европы давно является нормой. «Почему это так, никто объяснить не может. Стандарты и само отношение к экологическому строительству тут меняются очень медленно. Но я здесь как раз для того, чтобы это сделать. Хотя бизнес есть бизнес – мы готовы и работаем со всеми заказчиками».

«Зеленый» интернационал

Так или иначе, с клиентами H&P, которую Постель и его российский компаньон основали в 2010 году, в этом смысле до сих пор везло. Основную часть проектов H&P делала по заказу иностранных компаний, которых не приходилось лишний раз убеждать в важности соблюдения экологических стандартов.

Первым из них стал инвестор из США, для которого компания H&P работала над объектом создания торгового комплекса Outlet Village Белая Дача в Москве. Изначально его предполагалось сертифицировать по стандартам BREEAM. По словам Постеля, таким образом американцы хотели продемонстрировать собственным инвесторам в Америке, что их российский проект делают как надо. Позже от этих планов решили отказаться. «Но не потому, что проект не отвечал всем необходимым критериям, а из-за того, что просто не было такой необходимости», – поясняет Постель. Он напоминает, что ранее именно эта компания построила офисный центр Ducat Place III, долгие годы остававшийся единственным зданием в российской столице с сертификатом BREEAM.

Так же счастливо, что вполне объяснимо, складывались отношения H&P с заказчиками из Германии, для которых компания Постеля сделала сразу несколько крупных проектов. Например, поработала над расширением действующих мощностей концерна Henkel в Перми. «Для них тоже очень важны международные требования. Они также ориентированы на “зеленый” подход», – отмечает Постель.

Но самым престижным, признается мой собеседник, для H&P стало сотрудничество с концерном Bosch, по заказу которого его компания работала над проектами сразу трех российских предприятий. В том числе над созданием суперсовременного завода по выпуску автомобильных комплектующих в Самаре. Проект осуществили в самые короткие сроки. Решение об инвестиции было принято Bosch в 2011 году, через два года начались проектирование и строительство, успешно завершившееся в 2015-м. Как водится, к российской стройке в Bosch также подошли со всей немецкой серьезностью. «У них самые высокие стандарты строительства по всему миру. Где бы они ни ставили свой завод – в России, Китае или в Германии, – они хотят их соблюдать. Даже если строительные правила в разных странах могут отличаться, в этом плане они стараются сделать по максимуму все, что только можно».

Примечательно, что по-настоящему интернациональной получилась и сама стройка. В  Самару Bosch привезла китайских менеджеров, которые участвовали в строительстве ее заводов в КНР. «То есть они использовали свое немецко-китайское ноу-хау в России, а мы в этом процессе им помогали. В итоге получился успешный мультинациональный проект на Волге, чего изначально никто не ожидал», – радуется Постель.

Хотя, добавляет он, торжество мультикультурализма на волжских берегах случилось не сразу. А процесс поиска общего языка – во всех смыслах слова – потребовал от сторон терпения, времени и усилий. «Работать с российскими компаниями было непросто. Поначалу оказалось сложно убедить местных строителей и подрядчиков соблюдать сроки и работать в соответствии с жесткими немецкими стандартами качества», – поясняет Постель. Именно китайскому менеджменту, отлично усвоившему требования и особенности работы немецкого бизнеса у себя на родине, и предстояло перенести этот опыт на российскую почву. Здесь без трений не обошлось. «Конечно, возникали конфликты. Какая-то гипервысокая требовательность от китайского управляющего, конечно, часто вызывала удивление у наших российских партнеров. Здесь необходимы мультикультурное знание и понимание. Это была наша задача – стоять посередине и быть медиатором. Но, думаю, все получилось. Завод построен и успешно работает».

Зигзаг удачи

Однако прежде чем Ханнес Постель стал совладельцем успешного бизнеса в России, ему пришлось поколесить по свету. Будущий управляющий партнер H&P родился в Восточной Германии в городе Росток еще во времена ГДР. Экзотические подарки, которые отец-биолог привозил из заморских путешествий, настроили его на романтический лад и зародили желание повидать мир, признается мой собеседник. Поэтому, когда с падением Берлинской стены такая возможность открылась, он незамедлительно ею воспользовался.

Китайская культура – образная, мистическая, не очень конкретная. Так же они строят и свои здания – на основании канонов буддизма, фэн-шуй. Им гораздо важнее, как здание выглядит, и только на втором шаге они начинают рисовать, планировать, проектировать внутреннюю и инженерную функциональность

Так в 1991 году он впервые приехал в Россию. «Мне было интересно понять, почему не стало СССР, что будет потом», – поясняет он. В 1993-м он приехал сюда снова по школьному обмену и год жил в семье в Санкт-Петербурге, посещая местный колледж с другими участниками международной программы – из Норвегии, Испании, Италии, США. «Конечно, мы не были полноценными учениками. Какие-то оценки мы в итоге получили, но они были неважными – мы все-таки плохо знали русский. Но было здорово. У меня до сих пор со всеми теплые отношения и хорошая связь. Такая вот петрушка», – резюмирует он с улыбкой.

Окончив школу в Германии в 1996-м, Постель решил продолжить среднее образование по международной программе в области экономики. Так он оказался на практике в Preussag – одном из немецких «динозавров», специализировавшемся на машиностроении, производстве и торговле металлом (в 2002-м компания прекратила свое существование). Здесь он снова вытянул счастливый билет: благодаря хорошим отношениям с президентом компании Постель получил приглашение поработать на одном из ее партнерских предприятий в Аргентине. Так он оказался в Буэнос-Айресе, где провел в общей сложности 2,5 года. За это время он выучил испанский, попутно объездив вдоль и поперек всю Латинскую Америку. «Это очень красивые места, но слишком далеко от Европы, Германии, где у меня оставались родители и два старших брата. Так что я вернулся с желанием заняться тем, чем хотел заниматься всегда, – архитектурой», – признается Постель.

Став студентом архитектурного факультета Виссмарского университета в Германии, Постель получил очередной подарок судьбы – возможность отправиться по университетскому обмену в Китай. «Интерес к этой стране в Европе был тогда просто сумасшедшим. Как раз в это время там начали работать многие немецкие компании и архитекторы. Так что для меня как для студента архитектурного вуза это была просто невероятная возможность», – рассказывает он. Так что, получив грант Германской службы академических обменов (DAAD), он отправился в Шеньянский университет.

Дырка от бублика

Об этом периоде длиной в 1,5 года Постель вспоминает с явным удовольствием: это было время знакомства не только с новой культурой, но и абсолютно непохожей на европейскую профессиональной школой. Умение отлично сходиться с людьми помогло ему и на этот раз. Хорошо поладив со своим китайским профессором, он получил возможность участвовать в разработке архитектурных концепций для местного рынка и даже поработать над реальными коммерческими проектами – в Даляне, Пекине и других китайских городах. «Учеба в Китае – это всегда бизнес. Ты не просто учишься, но сразу делаешь для своего профессора какие-то работы. Он за это получает деньги. Ты тоже немного получаешь. Или не получаешь», – добродушно поясняет он.

Но этот опыт оказался очень важным – для самого Постеля и для китайцев, с которыми ему довелось работать. «Им всегда было интересно получить наше видение проекта, наш подход к дизайну, к проектированию. Они всегда смотрели на нас широко открытыми глазами и никогда не говорили, что знают лучше нас, как делать, – рассказывает он. – Конечно, они брали наши идеи, обращали их себе на пользу. Но делали это всегда как-то по-доброму. Да, у нас всегда было ощущение, что нас как-то используют. Но мы могли на это закрыть глаза, потому что в обмен мы получали очень интересные задачи и глубокий взгляд на культуру этой страны».

В чем же разница между немецким и китайским подходами к проектированию? Во-первых, говорит Постель, китайский архитектор слушает все, что ему говорит инвестор. «Это первая ошибка, потому что инвестор обычно не знает, чего он хочет», – поясняет он. Во-вторых, совершенно отличаются сами принципы дизайна и строительства зданий, что также диктуется культурными особенностями. «Китайская культура – образная, мистическая, не очень конкретная. Так же они строят и свои здания – на основании канонов буддизма, фэн-шуй и тому подобного. Им гораздо важнее, как здание выглядит – фасад, форма, цвет. И только на втором шаге они начинают рисовать, планировать, проектировать внутреннюю и инженерную функциональность. У нас подход другой. У нас функция диктует форму здания, а не наоборот».

Иллюстрируя свою мысль, Постель берет со стола салфетку и рисует нечто, отдаленно напоминающее гигантское колесо. «Представьте себе такой вот огромный бублик с дыркой в самой середине. Так выглядит настоящее офисное здание, построенное в историческом центре Шеньяна рядом с бывшим императорским дворцом, – увлеченно рассказывает он. – Мы спрашиваем у китайцев: а зачем дырка? Отвечают: чтобы через нее мог пролетать дракон, а все души живущих там людей были бы довольны».

Строить здание этой формы и покрасить фасад золотым цветом было решением инвестора, которое местные архитекторы и строители точно воплотили в жизнь. «У нас такое здание вызывает улыбку, – продолжает мой собеседник. – Но здесь важно понимать, чтобы не оказаться высокомерным, для китайцев это очень серьезно. Это их культура, они так хотят».

Наконец, в отличие от Европы в Китае мало обращают внимание на экологическую сторону строительства. Точнее, не обращают вовсе. «Материалы, экологические параметры здания – в Китае все это не играет никакой роли. Вообще, экологические вопросы там на втором, третьем – на последнем месте, – отмечает Постель. – Экология там очень плохая. И это большая проблема для Китая. Не знаю, в какой мере они смогут ее решить».

По счастью, в своих собственных проектах Постелю не пришлось подстраиваться под местные вкусы. Сказалась другая особенность мировоззрения китайцев. «Если ты иностранец, ты можешь в принципе делать что хочешь», – улыбается Постель. Так или иначе, полутора лет в Поднебесной ему хватило, чтобы снова почувствовать тягу к дому. Так, признается мой собеседник, он не смог до конца освоиться в незнакомой ему языковой среде, хотя, по своему обыкновению, научился бегло общаться на местном наречии. «Грамматически китайский не очень сложен. Главная проблема – выучить иероглифы. Когда ты не понимаешь, что написано вокруг, для меня это очень некомфортно. Я хочу контролировать то, что происходит вокруг меня. Но без языка ты на 100% зависишь от других людей. Я так не могу, – признается он. – Но чтобы нормально общаться, читать, надо еще два-три года потратить на учебу. Я понял, что для меня это нереально, и решил, что пора возвращаться».

Назад – в Россию

Возвращение в Германию случилось в 2006-м, куда 29-летний Постель приехал, имея сразу два архитектурных диплома – немецкий и китайский. Но и здесь он задержался ненадолго. Желание получить опыт работы за границей снова привело его в Россию. «Для меня это был хороший выбор. Я уже был знаком со страной и знал язык, а на местном строительном рынке наблюдался настоящий бум», – объясняет он.

Так что полученное очень кстати предложение от одной из немецких компаний занять место менеджера ее строительных проектов на российском рынке было охотно принято. После этого – непродолжительная работа в группе Metro, пока в 2011-м не пришло время Hausman & Partners. Постель основал компанию на пару с русским партнером, с которым познакомился на предыдущих проектах. «В один момент решили, что имеет смысл этим заниматься – со­единить русское знание местного рынка с международным, немецким опытом. Думаю, что это очень хорошо получилось».

Возможно, еще важнее, что в России у Постеля получилось создать не только успешную мульти­национальную компанию, но и семью, которая сама по себе – пример торжества мультикультурализма. Со своей женой – этнической осетинкой и уроженкой Москвы – он познакомился в российской столице. Здесь же родились его дети – сын и дочь, которым сейчас четыре и два. Кем они себя ощущают? «Они пока еще слишком маленькие. Но они оба имеют два паспорта, одинаково хорошо говорят по-русски и по-немецки и любят путешествовать. Так что они растут не как немцы, русские или осетины, а как граждане мира», – с явным удовольствием рассказывает он.

И это еще не все. Крестный отец детей Постеля – французский дипломат, работающий в Вашингтоне, с которым они познакомились еще в Аргентине, также косвенно имеет отношение к России. Его дед в Первую мировую погиб и похоронен в Крыму. При этом он – католик, тогда как семья Постеля – лютеране. «Это очень демократичная религия. Так что в этом нет ничего странного», – успокаивает он.

Все это объясняет, почему именно с Россией Постель связывает не только свои личные планы, но и планы своей компании. «Наш бизнес будет расти, если у инвесторов снова появится желание вкладывать в Россию. В принципе, сейчас очень хороший момент для того, чтобы инвестировать на российском рынке, – сегодня здесь все довольно дешево. Однако для многих инвесторов, особенно европейских, очень остро стоит вопрос стабильности и перспектив».

Но, ожидая возрождения интереса к российским проектам в Европе, Постель рассчитывает и на клиентов из Китая. Хотя, несмотря на пресловутый «разворот на Восток», реального роста интереса китайского бизнеса к России он пока не фиксирует. «У нас есть представитель на юге Китая, в Гуанчжоу. Но пока мы не видим, чтобы было какое-то сильное движение бизнеса из Китая в Россию. Экономическое сближение двух стран – это пока больше политическая мечта, чем реальность. Но мы хотим быть готовы, если положение начнет меняться».

Не повторять ошибок

Чтобы привлечь инвесторов, России придется приложить усилия, говорит мой собеседник. В качестве удачного примера он призывает смотреть на опыт Китая. С начала 1980-х, с началом политики открытости, страна начала целенаправленно приглашать к себе западный бизнес – строить производства и приносить технологии. Это сработало – западный бизнес пришел в Поднебесную, по сути, заложив ее современную индустриальную базу. «Говоря попросту, они использовали нас, чтобы развивать свою собственную промышленность. Это была их цель, и они ее достигли. Но мы тоже ничего не потеряли».

Даже несмотря на грандиозные успехи, китайцы по-прежнему нуждаются в поддержке со стороны западных партнеров. В частности, у самих китайцев пока еще довольно плохо получаются собственные инновации. Причину Постель призывает искать в особенностях устройства китайской общественной жизни. «Свободное общество и свободное образование – это важные факторы для развития инноваций. В таких закрытых, регламентированных странах, как Китай, инновации растут довольно медленно. Со временем это может измениться, но пока им все-таки еще нужен наш вклад».

Эффективный контроль за инвестициями – еще одно качество, которое Постель призывает Россию перенять у восточного соседа. «Китай всегда очень сильно контролировал инвесторов. Китайцы смотрят на Запад, берут самое лучшее и заставляют открывать совместные предприятия. В России это пока не так».

Но, оговаривается он, между двумя странами есть очень важная разница. В отличие от России, Китай – это очень большой и привлекательный рынок для мультинациональных компаний, считающих наличие здесь своего производства обязательным. «На Россию смотрят иначе. Так что здесь нужно что-то придумывать».

Именно здесь, продолжает он, очень важную роль смогут сыграть международные посредники с успешным опытом работы со всеми сторонами. Конечно, в этой роли Постель видит и собственную компанию. «Я думаю, что такие компании, как наша, могут помочь российскому бизнесу находить общий язык с иностранными инвесторами – и западными, и китайскими. Потому что у нас достаточно хороший опыт здесь и там».

Не помешает ли этому политика? «Думаю, что наши отношения смогут развиваться дальше. Политические разногласия рано или поздно разрешатся. Мы же не просто остаемся, но планируем здесь расти. Надеюсь, роль моста между Западом и Востоком нам тоже удастся».