Правила языка
Изменения в языке – явление закономерное и напрямую подчиненное глобальным процессам. Распределение главных и второстепенных экономических ролей между странами автоматически превращает некоторые языки в большие и крупные, а другие – в мелкие и вымирающие. А нововведения и заимствования могут помочь языку не исчезнуть с лингвистической карты мира. Об этом в интервью журналу BRICS Business Magazine рассуждает Максим Кронгауз.
Каким критериям должен соответствовать язык, чтобы его можно было бы назвать большим?
Понятия «большой язык» и «малый язык» очень условны и никакого строгого определения не имеют. Для языка важно не только количество носителей, но и его статус во всех смыслах. Является ли он для каких-либо стран государственным? Много ли школ с обучением на этом языке? Есть ли на нем СМИ, бумажные и электронные? Есть ли на нем литература? Насколько этот язык распространен в интернете? В общем, чтобы понять место языка в мире, нужно учитывать различные факторы. Многие языки едва ли можно назвать большими, но и малыми их тоже не называют. В научном обиходе эти слова вообще стараются не употреблять.
Почему одни языки растут и распространяются по всему миру, а число носителей других не выходит за пределы нескольких тысяч? Это закономерный или неконтролируемый процесс?
Число носителей языка определяется прежде всего такими факторами, как их политическая, экономическая и культурная активность, а также такими трудноуловимыми понятиями, как приверженность к корням, осознание себя единой нацией и подобными.
По различным экспертным оценкам, в том числе по оценкам ЮНЕСКО, до конца XXI века исчезнут от 50 до 90% языков Земли. Почему это может произойти?
Это естественное следствие глобализации, хотя в процентах я не уверен. Переходы из культуры в культуру, из языка в язык, как правило, более влиятельные и потому привлекательные, существовали всегда. Сегодня эти процессы стали интенсивнее и быстротечнее.
В чем опасность сокращения количества языков и почему лингвисты всегда выступают против их уменьшения?
Едва ли нужно говорить именно об опасности. Утрата языка – это потеря культурная, потеря некой мировоззренческой вселенной, а если говорить проще, потеря особого взгляда на мир и восприятия мира. Исчезновение культурной ценности не всегда опасно, но всегда печально. Для лингвистов это еще и потеря предмета изучения. Если мы хотим описать Язык с большой буквы, то чем больше разнообразие конкретных языков, тем лучше и точнее мы это сделаем. Лингвист, который описывает Язык только на основании английского языка, сделает это много хуже, чем лингвист, располагающий материалом многих языков, а лингвистов первого рода довольно много.
Заимствование как процесс помогает языку сохраниться в условиях сильного давления чужой культуры. Это немного похоже на прививку от болезни, которая помогает
вырабатывать иммунитет
Если же все-таки переводить разговор в плоскость общезначимой прагматики, то снова придется произнести слово «разнообразие». Разнообразие делает систему устойчивой, разнообразие создает конкуренцию, то есть условия для развития. Уменьшение культурного и языкового разнообразия делает и нас, и культуру в целом примитивнее и уязвимее.
Влияет ли количество заимствованной лексики в языке на скорость его вымирания?
Нет. Это большое заблуждение. Заимствование как процесс, напротив, помогает языку сохраниться в условиях сильного давления чужой культуры. Это немного похоже на прививку от болезни, которая помогает
вырабатывать иммунитет.
Понятно, что вымирание в первую очередь грозит именно малым языкам. Что произойдет с ними: будут ли они просто заменены на более крупные, или же носители таких языков придут к билингвизму, чтобы сохранить свой язык?
Происходит и так, и так, отчасти это зависит от языковой политики. Но и во втором случае часто можно говорить о диглоссии, то есть о распределении социальных и культурных функций между этими языками. Родной язык, например, может стать языком исключительно бытового общения, и это не такой плохой вариант.
Сколько поколений должно пройти, чтобы большой язык полностью вытеснил малый?
Поколения могут сменяться, а ситуация «постоянного вытеснения» длиться и длиться, то есть быть хронической. Это кажется парадоксом, но так бывает. Молодежь переходит на более престижный язык, но с возрастом отчасти возвращается к родному, понимая ценность своей культуры и своих корней. Язык вообще самое понятное и ощутимое воплощение корней.
Вы неоднократно говорили, что за последние 30 лет русский язык сильно видоизменился, и даже выпустили книгу «Русский язык на грани срыва», в которой призывали не паниковать по этому поводу. Какие изменения произошли в языке? Насколько такие нововведения были необходимы?
Легче всего просто обратиться к лексике. Лексические изменения самые заметные. Их много. Появилось огромное количество новых слов. Менее заметен постепенный уход некоторых слов или отдельных значений. Меня, например, поражает, что люди моложе 25 лет уже не помнят, что двушкой называли двухкопеечную монету. Для них это прежде всего квартира с двумя комнатами. А вот пятак чудом сохранил «копеечное» значение.
Не менее важны, хотя гораздо менее заметны, изменения в речевом этикете и даже шире – в речевом поведении. Но есть и другие многочисленные изменения, например в интонации, в отношении к орфографическим ошибкам и прочем.
Говорить о необходимости изменений трудно, потому что не очень понятно, что именно означает слово «необходимость» в этом контексте. Например, появилось модное словечко типа «вау». Можно ли было без него обойтись? Наверное, да. Но если мы говорим не об отдельных словах, а о процессе изменений в целом, то, конечно, оно необходимо. Меняется мир вокруг нас, меняется жизнь, меняются наши отношения. В этой ситуации язык, чтобы оставаться живым, должен меняться. Русскому языку это удалось.
