Сверхсчастье Мухаммада Юнуса

Александра Катц

Профессор Юнус, большинство читателей знают вас как основателя Grameen Bank в Бангладеш и как обладателя Нобелевской премии мира. Учитывая общеизвестный факт, что вам пришлось покинуть пост главы банка несколько лет назад, как изменился Grameen за последнее десятилетие и что происходит с банком сегодня?

Нынешнее правительство Бангладеш решило превратить Grameen Bank в банк, подконтрольный государству, что, по сути, означает уход от первоначально заложенной концепции частного банка, владельцами которого являются бедные заемщики – в основном женщины.

Власти страны считали, что банк являлся государственным, кроме того, они изменили основные положения, регулирующие его работу. Сегодня в судах представители заемщиков ведут борьбу против действий властей по захвату контроля над банком и за восстановление ранее существовавших юридических рамок.

Продолжающиеся судебные процессы пока не позволяют властям установить полный контроль над банком. Однако действия правительства со­здают рискованную ситуацию, которая ставит под угрозу будущее банка. Государство имеет полную власть над этим будущим: или банк будет расти дальше, для чего он должен оставаться таким, как прежде, или же он потерпит крах, в случае если государство станет его контролировать. Мы наблюдаем за ситуацией, скрестив пальцы.

Оценивая путь от микрокредитования к ми­крофинансированию и теперь уже к финансовой вовлеченности, можно ли говорить об успешных и не очень практиках в мире? Какие страны смогли освоить микрофинансирование, превратив его в инструмент развития?

Много хорошего происходит в этой сфере. Например, в Бангладеш благодаря институтам микрофинансирования четыре из пяти домохозяйств теперь имеют доступ к финансовым услугам. Каждая «Стратегия снижения бедности» в Бангладеш, да и где угодно в мире, включает микрофинансирование как элемент национальной стратегии развития.

Модель Grameen Bank в настоящее время растиражирована по всему миру. Но даже сегодня примерно 2,5 миллиарда человек, в основном бедные люди и женщины, не имеют доступа к основным финансовым услугам, предоставляемым традиционными финансовыми институтами, что, конечно, печально. Особенно важно охватить такими услугами маргинализированные группы и женщин. Для этого нужна новая финансовая система, основанная на методологии Grameen Bank.

Заставлять существующие банки преследовать цели, для которых они не были созданы, – пустое дело. Мы не должны обманывать себя ожиданиями, что существующая банковская система сможет дотянуться до этих 2,5 миллиарда людей или что мы сможем достичь финансовой вовлеченности. Нам совершенно необходима новая структура. Достичь нулевых показателей бедности будет намного легче, если мы сможем создать такую финансовую систему, которая не оставляет никого, даже нищего или попрошайку, за бортом.

Бангладеш многого добилась, создав структуру, которая привносит финансовые услуги в жизнь бедных семей. Бангладеш смогла выполнить первую по списку Цель развития тысячелетия (ЦРТ) – сокращение бедности вдвое к 2015 году. Страна добилась этого в июне 2013 года, за полтора года до поставленного срока. Однажды кто-нибудь возьмется оценить вклад в достижение этой цели со стороны микрокредитования, которое теперь доступно практически всем в Бангладеш. Исследователи могут даже подсчитать величину этого вклада. Но я сомневаюсь, что кто-то может не согласиться с тем, что без микрокредитования всего этого нельзя было бы достигнуть.

Микрокредитование распространилось по всему миру. Концепцией злоупотребляли многие, превращая ее в машину, делающую деньги для богачей. Но никто никогда не оспаривал экономическую устойчивость этой концепции. Модель работает в очень бедных странах Азии, Африки, Латинской Америки, так же как и в богатых странах Европы и Северной Америки.

Успех Grameen America тому подтверждение. С момента запуска в январе 2008 года банк через свои 18 отделений в 10 городах страны выдал микрокредиты 41 тысяче женщин на общую сумму 311,5 миллиона долларов. Банк имеет почти стопроцентный показатель возврата по займу с момента его запуска.

Сейчас вы по-прежнему руководите десятками проектов, партнерств, нацеленных на предоставление услуг бедным. В каких сферах они работают, какие из них наиболее успешны?

Я создал почти 60 разных бизнесов, которые стремятся решить различные социальные проб­лемы. Ни один из них не был нацелен на получение личной прибыли. Я называю эти проекты социальным бизнесом.

Это компании, не приносящие дивидендов инвесторам или акционерам, их предназначение – решать проблемы людей. Каждый социальный бизнес создан с прицелом на определенные социальные трудности, влияющие на жизнь людей у самого основания экономической пирамиды. Некоторые из них являются партнерствами между Grameen и мультинациональными корпорациями, такими как Danone, Intel, Veolia, Uniqlo, BASF. Некоторые, например Grameen Shakti (Energy) and Grameen GC Eye Care Hospital, очень сильно повлияли на социальную сферу на уровне страны.

Скажем, больница Grameen GC Eye Care Hospital оказала помощь в лечении глазных болезней, включая осмотры и операции по удалению катаракты, более чем полумиллиону пациентов по сильно заниженной цене. А для беднейших – по просто символической.

Проект BASF Grameen по производству москитных сеток, обработанных инсектицидами, защитил многие семьи от болезней, переносимых насекомыми.

Домашние системы на солнечных батареях Grameen Shakti дали доступ к чистой энергии более 1,6 миллиона семей. Мы поставили более 31,5 тысячи биогазовых установок и свыше 936 тысяч улучшенных кухонных плит, которые создают более благоприятные условия для жизни.

Проект Grameen Euglena повысил объемы производства бобов мунг в стране, которые теперь экспортируются в Японию.

Есть ли примеры многонациональных корпораций, которые взяли на вооружение модель социального бизнеса и занимаются им параллельно со своим традиционным бизнесом?

Существует несколько таких компаний. Например, у Danone совместно с нами есть предприятие в Бангладеш. Grameen Danone Foods охватывает более 300 тысяч человек, продавая обогащенные йогурты. Предварительные научные исследования показали, что эти продукты положительно влияют на рост и развитие детей, их способность концентрироваться.

Затем компания создала Фонд взаимных инвестиций Danone Communities с целью финансировать разные социальные бизнесы по всему миру. Фонд уже проинвестировал ряд социальных бизнесов: Danone поддерживает проект Naandi Community Water Services в Индии, La Laiterie du Berger в Сенегале и 1001 Fontaines Project в Камбодже, а также много таких инициатив в Китае и других странах помимо Бангладеш.

Grameen Intel – еще один пример социального бизнеса, который дает предпринимателям, работающим в сельской местности и оказывающим услуги локальным сообществам, доступ к решениям в области информационных технологий.

Другой проект – Grameen Veolia. Это крупная французская компания, с которой мы со­здали небольшую водоочистную станцию в деревне в Бангладеш, снабжающую чистой водой 50 тысяч человек. Наличие большой концентрации мышьяка в воде – проблема для нашей страны. Grameen Veolia решила дать людям безопасную альтернативу.

В чем разница между социальным бизнесом и социальной ответственностью бизнеса?

Программы социальной ответственности бизнеса – это филантропия. Средства на нее выделяются компаниями и отдаются на использование различным некоммерческим и гуманитарным организациям для достижения неких социально значимых целей.

Сотрудники корпораций, отвечающие за социальную ответственность, никогда не вовлечены непосредственно в процесс реализации программ, которые компания финансирует. Ограниченность подобных средств, подобной формы финансирования в том, что каждый раз, когда деньги уходят из компании, даже если они достигают поставленной цели, они никогда не возвращаются. Выделенные средства могут быть использованы только один раз. С другой стороны, социальный бизнес, чтобы достичь своей цели, создает работающее предприятие или структуру. Когда денежные ресурсы инвестируются в компанию, то есть деньги переходят от инвестора к бизнесу, после того как с их помощью достигаются поставленные цели, они возвращаются инвестору в несколько большем объеме. Их можно реинвестировать в бизнес снова и снова. Данный процесс не прерывается. С прохождением каждого цикла еще и еще раз будет увеличиваться число проблем, которые будут находить решение. Социальный бизнес жизнеспособен, тиражируем и пригоден к модификации и расширению.

Корпоративные организации исповедуют иные ценности, чем социальный бизнес. Вспомним, например, «Бойкот Nestlé» или трагедию с Rana Plaza в самой Бангладеш. Как вам удается избегать конфликтов интересов и ценностей в процессе создания партнерств с корпорациями?

Мы всегда начеку. Мы максимально осторожно выбираем партнеров из числа МНК и ТНК. В первую очередь пытаемся понять, действительно ли они заинтересованы в социальном бизнесе, насколько этот интерес подлинный. Я уверен, что важно дать большинству из них шанс попробовать, что это такое. Твердо убежден, что тот опыт, в ходе которого компании получают представление о социальном бизнесе, не может не отразиться на их основном поле
деятельности.

Расскажите о вашем опыте создания совместных проектов с крупными корпорациями, плохом или хорошем. С какими трудностями вы сталкивались?

Интересных примеров много. Крупные компании обращаются к нам с целью создать с нами в партнерстве некий социальный бизнес. Вместе мы стараемся сформулировать проблемы, обмениваемся идеями. Постепенно наши представления сближаются. И тогда начинается самое интересное. В процессе работы непосредственно на местах иногда возникают недопонимание и несогласие, как в любых других совместных предприятиях. Но поскольку наши цели всем понятны – мы в состоянии решить или же обойти возникающие проблемы. В конечном счете обе стороны приходят к успеху.

В Бангладеш благодаря микрофинансовым институтам четыре из пяти домохозяйств теперь имеют доступ к финансовым услугам, а любая «стратегия снижения бедности» включает микрофинансирование как элемент национальной стратегии развития

Оглядываясь на имеющийся опыт, я вижу больше энтузиазма, чем проблем. Могу рассказать об одном кейсе с Danone, ставшем классикой. Была создана компания, которой мы и Danone владели в равных долях: Grameen должен был инвестировать 500 тысяч евро и столько же Danone. Grameen был готов, но Danone не пред­оставила свою половину по каким-то техническим причинам. Недели и месяцы шли, а проект не двигался. В конце концов они объяснили причину. Их юридический департамент был против такой сделки, так как деньги принадлежали акционерам и не могли быть инвестированы в компанию, которая не принесет дивидендов. Danone нашла мудрое решение. В преддверии годового собрания компания разослала акционерам письмо, в котором говорилось: «Мы хотим создать в Бангладеш предприятие, которое нацелено на решение проблемы недоедания у детей. Если вы желаете использовать часть своих дивидендов для инвестици в этот проект, пожалуйста, поставьте подпись и сообщите нам, какой процент дивидендов вы хотите туда инвестировать».

Около 97 или 98% акционеров подписали, в результате Danone собрала 35 миллионов евро. Так проблема нашла решение. Это классический пример, который я всегда привожу. Когда вы обращаетесь к реальным людям напрямую, то всегда получите правильные ответы. Посредники, наоборот, усложняют процесс.

В большинстве случаев я не принимаю участия в конструировании проектов социального бизнеса лично. Я – катализатор, который объединяет людей, фокусируясь на целях, напоминая всем, чего мы добиваемся. Например, в случае с Danone они сначала показали мне пластиковый стаканчик для йогуртов. Я сказал: «В социальном бизнесе пластик не разрешается. Нам нужен поддающийся биоразложению материал».

Люди могут жить, не зарабатывая прибыль в качестве вознаграждения за свои труды, и быть вполне счастливыми – они могут реализовать этот принцип и в бизнесе. Эту мысль можно сформулировать короче: «Делать деньги – счастье, делать других счастливыми – сверхсчастье»

Коллеги из Danone ответили: «Мы используем пластик во всем мире». А я сказал: «Во всем мире вы получаете прибыль. Здесь вы занимаетесь социальным бизнесом». Они, конечно, были недовольны, но стали искать решение. Через четыре месяца пришли с новым стаканчиком, сделанным из кукурузного крахмала. «Я могу его съесть? Ведь зачем бедным людям тратить деньги на что-то, что они выбросят. Почему бы вам не сделать этот стаканчик съедобным?» – спросил я. Теперь они работают над этим.

Большие корпорации обладают огромной созидательной силой. Но пока им не задашь вопроса, не получишь ответа.

Может ли человек или организация, имеющие идеи и видение, но не обладающие каким-либо стартовым капиталом, заняться социальным бизнесом?

Да, при условии что источники финансирования уже созданы. Это ключ к распространению социального бизнеса. Когда человек видит, что финансовые ресурсы ждут идеи, эти идеи начинают пульсировать в его голове. Создается конкуренция идей. Кто-то должен гарантировать, что найдет деньги, если будут предложены хорошие идеи. Средства могут быть привлечены через объединенные фонды или краудфандинг или путем установления связей между инвестором и предпринимателем и так далее. Бизнес может создавать совместные предприятия. Можно воспользоваться средствами филантропов.

Говоря о балансе между традиционным и социальным бизнесом, есть ли какая-то эффективная формула распределения ресурсов между ними?

Все бизнесы в мире могут быть социальными. Это сделает глобальную экономику сильнее. А мировые ресурсы станут распределяться более эффективно.

Цели максимизации прибыли приводят к тому, что многие ресурсы остаются неиспользуемыми. Это создает безработицу. То, что мы называем «балансированием», зависит от того, что мы на самом деле хотим от нашей собственной жизни. Это главный вопрос.

Мы не можем заниматься решением экономических проблем, не обозначив цели нашей жизни. Если цель – создать безграничное богатство, то существующая сегодня экономическая система может оказаться вполне подходящей. Только не всем судьба дает шанс сыграть в эту игру. Огромное количество жизней окажется внизу пирамиды, и лишь горстка людей извлечет выгоду.

Если же мы заинтересованы в устойчивом развитии общества, экономики, планеты, то существующая сегодня система должна быть выброшена на свалку. По мне, баланс означает всеобъемлющее устойчивое развитие. И только социальный бизнес может это обеспечить.

Я часто слышу вопрос, как социальный бизнес может быть устойчивым, если он не генерирует прибыли. Мне странно это слышать. Люди, которые задают подобные вопросы, считают, что личная прибыль – единственно возможное вознаграждение в мире. Повторяю, для меня это очень странно, потому что мир полон людей, которые вовсе не стремятся получить прибыль. В мире есть политики, учителя, исследователи, рабочие, живущие на зарплату.

Я считаю, что люди могут жить, не зарабатывая прибыль в качестве вознаграждения за свои труды, и быть вполне счастливыми – они могут реа­лизовать этот принцип и в бизнесе. Я постараюсь сформулировать эту мысль короче: «Делать деньги – счастье, делать других счастливыми – сверхсчастье».

Человек может разграничивать свои ресурсы (время, деньги, труд) исходя из того, что делает его счастливым. Но мы должны позволить людям дорасти до понимания различных источников счастья, а не только промывать им мозги установками, что деньги – единственное счастье.

Как измеряются и оцениваются социальные достижения?

Очень просто. Социальный бизнес решает проблемы людей. Бизнес начинается с того, что определяется проблема, которую он может решить. Как только проект запущен, необходим постоянный мониторинг процесса.

В традиционном бизнесе вы создаете бизнес, чтобы делать деньги, и в конце года подсчитываете прибыль. В социальном бизнесе вы работаете, чтобы решить социальные проблемы, и по истечении года подсчитываете, насколько эти проблемы оказались решены. Если вы намеревались решить проблему безработицы, то смотрите, сколько человек получили работу благодаря созданному вами бизнесу. Если хотели решить проблему наркомании– смотрите, сколько человек вышли из этой зависимости. Да-да, это вовсе не так безумно, как может показаться. Вы можете подсчитать ваш успех. Это истинный успех бизнеса.

В Бангладеш 30 миллионов людей были жертвами хронического отравления мышьяком. Компания Grameen Veolia Water запустила проект по обеспечению жителей деревень доступом к чистой и безопасной воде. Подсчитайте, сколько людей пьют безопасную воду. И их число растет с каждым годом.

Малярия – одна из огромнейших проблем здравоохранения. Согласно данным ВОЗ, 72% населения Бангладеш находится в зоне риска заражения малярией. В марте 2009 года компания BASF и целевой фонд Grameen Healthcare решили основать социальный бизнес BASF Grameen Ltd с целью дать людям защиту от болезней, переносимых москитами. BASF Grameen Ltd – не благотворительность. Компания производит и продает долговечные москитные сетки по доступной для бедных жителей Бангладеш цене. Использование инсектицидных сеток – эффективная защита против малярии и других болезней. В конце каждого года вы можете подсчитать, сколько человек приобрели ваш продукт и пользуются им.

У нас есть Grameen Euglena, совместное предприятие с японской компанией. Оно создано для производства бобов мунг высокого качества как для внутреннего потребления в Бангладеш, так и для экспорта в Японию. Это помогает создавать рабочие места для фермеров, особенно женщин. Теперь считайте, сколько бобов вы произвели, сколько людей получили работу и как увеличился их доход, сколько вы отправили на экспорт. Чем больше вы экспортируете, тем больше фермеров получат хорошую плату.

Многие проблемы, попадающие в поле зрения социального бизнеса, – не точечные, но структурные. Например, бедность, отсутствие эффективных систем здравоохранения, образования. Как социальный бизнес может способствовать их решению, не взаимодействуя с государством?

Мир – сложная система, в которой все взаимо­связано. Я чихну здесь, а где-то начнется ураган. Но это не значит, что всем не терпится увидеть, решает ли система мои проблемы. Люди заняты решением собственных проблем. Социальный бизнес – как раз об этом. Он не ждет, а берет кусочек огромной проблемы, не взваливая на себя всей ее тяжести. Он пытается решить проблему одного человека. И когда он поймет, как с ней справиться, он будет знать, что делать, чтобы помочь другому человеку, а потом еще одному. Как говорится, дорогу осилит идущий.

Вы упомянули, что социальный бизнес – устойчивый, тиражируемый и модифицируемый. Если посмотреть на страны БРИКС, как модели социального бизнеса могут быть перенесены из одной страны в другую?

Главное в социальном бизнесе – это креативная идея. Для жизнеспособной идеи не существует границ, религии, цвета. Она проносится по миру. В социальном бизнесе мы призываем людей копировать опыт. Если «шакти дой» (название обогащенного микронутриентами йогурта) может решить проблему недостаточного питания детей в Бангладеш, он сможет сделать то же и в Бразилии, и в Китае, и в Индии, где угодно. Если компания Grameen Danone нашла способ обеспечить этим продуктом бедные семьи в Бангладеш, при этом продолжая вести жизнеспособный бизнес, она может осуществить это и в других странах.

Мы убеждаем нетрудоустроенную молодежь, что поиск работы – отжившая свое, несовершенная концепция. Мы советуем им повторять себе: «Я не ищу работу, я создаю ее» – и мыслить как создатели рабочих мест. Мы просим их приносить нам простые бизнес-идеи. Мы создали фонд социального бизнеса. Инвестируем в бизнес-идеи молодых, создаем партнерства с ними, помогая им преуспеть. Когда они выходят в прибыль, то возвращают нам деньги и продолжают заниматься бизнесом как его полноценные владельцы.

Так безработные становятся предпринимателями нового поколения. Эту практику можно тиражировать во всех странах, богатых и бедных, в небольших городах, в удаленных селах.

Получается, социальный бизнес – модель не только для развивающегося мира?

Социальный бизнес призван решать проблемы людей. Это не вопрос решения трудностей только бедных стран или только проблем, присущих бедным категориям людей. Существующая экономическая система создала сложности для людей по всему миру. Это проблемы бедности, здравоохранения, безработицы, изменения климата, зависимости от государственных подачек, криминал и наркотики и многие другие.

По вашему мнению, какими проблемами должны в первую очередь заниматься страны БРИКС?

Среди пяти важнейших проблем, решением которых страны БРИКС должны заниматься, я бы прежде всего выделил достижение нулевых показателей по трем пунктам. Первый – по бедности, второй – по безработице и третий – по выбросу углерода. Далее следуют добросовестное управление и права человека, а также организация поставок ресурсов и сервисов населению, особенно в сферах здравоохранения, образования, государственных услуг, через передовые технологии – причем это должно происходить практически мгновенно и быть экономически доступно.

Как созданный странами БРИКС Новый банк развития может содействовать достижению этих нулевых показателей, учитывая, что мандат банка акцентирует внимание на инфраструктуре как на приоритете развития?

Этот банк в своем названии содержит слова «новый» и «банк развития». Если это банк развития, основным фокусом и приоритетом должны быть люди, особенно бедные, отвергнутые, безработные.

Дороги и мосты – не развитие, а его посредники. Когда о людях уже позаботились как следует, дороги и мосты становятся значимыми. В противном же случае вы продолжаете обитать в мире больших подрядчиков и больших денег. Это может оказать обратный эффект на развитие. Я надеюсь, Новый банк развития найдет время решить, какие принципы он отстаивает. Хотелось бы, чтобы тот был заинтересован в искоренении социальных проб­лем, таких как бедность и безработица. Уверен, он должен следить за ситуацией в сфере охраны природы. Если это так, то цель работы этого института должна быть в том, как вывести мир на уровень нулевого выброса углерода. Я бы хотел видеть в лице Нового банка развития сообщество ответственных деятелей, приверженных определенным целям. Если ООН может иметь цели, то я не вижу причин, почему Новый банк развития должен сомневаться по поводу создания своих собственных целей.

(Это интервью было отредактировано и для четкости и ясности изложения подается в сокращенном виде. Переведено с английского языка с сохранением стилистики.)