Восточноазиатский сон Индии

15 августа Нарендра Моди произнес свою первую речь ко Дню независимости Индии в роли премьер-министра страны. И хотя он обратился к народу так же, как и его предшественники – с исторического Красного форта Дели, его речь была иной. Избегая написанного текста, Моди импровизировал в течение часа, намечая свое видение будущего Индии, в том числе экономическую модель страны, воплощение которой требовало разрыва с прошлым.

С 1991 года Индия постепенно меняла основы своей политики, далекие от социалистического видения ее первого премьер-министра Джавахарлала Неру. Однако по политическим причинам изменения сопровождались оправданиями с почти извиняющимся тоном. Действительно, многие из институтов эпохи Неру продолжают существовать и даже процветать по сей день.

Однако Моди первым делом объявил о ликвидации одного из наиболее важных учреждений тех лет: мощной Комиссии по планированию, в задачи которой входило составление пятилетних планов (как в Советском Союзе) и централизованное распределение ресурсов. Ее преемник, Национальная комиссия по развитию и реформам, вероятно, будет функционировать больше как аналитический центр – вырабатывая идеи и обеспечивая когерентность политики, однако без распределительских функций.

Моди также описал новую модель экономического роста, основанную на промышленности, ориентированной на экспорт. Это означает поддержку индийских предпринимателей в производстве товаров на экспорт и приглашение лучших мировых компаний к переводу своего производства в Индию. Важность этой работы обусловлена тем, что сегодня в экономике и экспорте Индии преобладающую роль играет сектор услуг, доля которого по отношению к общему объему производства неуклонно росла на протяжении последних лет и сегодня составляет почти 60% ВВП. При этом доля промышленного сектора в экономике остается неизменной последние три десятилетия, держась на уровне 26% (причем производство занимает еще меньшую долю – всего 14,9% ВВП).

Если рассматривать план Моди, ориентированный на экспортное производство, в контексте внимания правительства к крупным инфраструктурным проектам (начиная от генерации энергии для железных дорог), становится ясно, что его модель роста, с массовым привлечением труда и капитала в индустрию, похожа на стратегию государств Восточной Азии. Это также согласуется с его частыми упоминаниями о необходимости создания новых городов, поскольку урбанизация – пространственное проявление индустриализации.

Индия не обладает таким социально-политическим контролем, который есть у Китая с его жилищно-разрешительной системой хукоу, позволяющей управлять масштабным передвижением людей. Япония и Южная Корея слишком малы, чтобы служить полезными примерами. Нарендра Моди, возможно, надеется упредить проблему через свой проект по созданию 100 «умных городов», однако пока неизвестно, как именно он будет воплощаться в жизнь

Переход к восточноазиатской модели роста не должен удивлять, поскольку позволяет И­ндии решить демографические проблемы. Страна нуждается в создании рабочих мест для десяти миллионов человек, которые ежегодно пополняют ряды населения трудоспособного возраста. Ей также необходимо найти занятие для миллионов людей, кто хочет отойти от сельского хозяйства, где по-прежнему занята половина рабочей силы страны. И хотя сектор услуг и смог обеспечить рост в прошлом, он оказался плохим созидателем рабочих мест: здесь работают только 27% людей трудоспособного возраста – значительно меньше, чем доля, которую этот сектор занимает в экономике. Именно поэтому строительство и производство рассматриваются как наиболее перспективные пути для массового трудоустройства рабочих низкой квалификации.

Конечно, на пути к достижению поставленных Моди целей существует масса препятствий. Налоговая и нормативная базы Индии в целом недружественны по отношению к бизнесу, но прежние успехи Моди в правительстве показывают, что он внимателен к этой проб­леме и будет в состоянии значительно улучшить положение дел.

Однако самым большим вызовом для Моди станет финансирование выбранной им модели роста. Успех восточноазиатских экономик был основан на резком увеличении уровня инвестиций. Начиная с Японии каждая быстрорастущая экономика Восточной Азии на фазе быстрого роста поддерживала долю инвестиций в пределах 38–40% ВВП. Китай сегодня инвестирует почти половину своего ВВП. Вместе с тем доля инвестиций в основной капитал Индии, напротив, в последние годы снижалась, дойдя до 30% ВВП.

Иностранный капитал может сыграть определенную роль в поддержании быстрого роста, но международный опыт показывает, что главным двигателем высоких темпов роста инвестиций должно быть использование внутренних сбережений. Мобилизация этих ресурсов невозможна без тщательного анализа последствий, чтобы, расширяя индийскую финансовую систему, не допустить появления риска кризиса в будущем.

Еще одной серьезной проблемой может оказаться миграция десятков миллионов людей, которая неизбежно возникнет в расширяющейся индустриальной экономике. Индия не обладает таким социально-политическим контролем, который есть у Китая с его жилищно-разрешительной системой хукоу, позволяющей управлять масштабным передвижением людей. Япония и Южная Корея слишком малы, чтобы служить полезными примерами. Моди, возможно, надеется упредить проблему через свой проект по созданию 100 «умных городов», однако пока неизвестно, как именно он будет воплощаться в жизнь.

Несмотря на все препятствия и риски, важно главное: впервые со времен Неру Моди сформулировал ясное экономическое видение. После оправдывающихся реформ последних двух десятилетий индусам была наконец представлена твердая основа для реформ. Теперь дело за их воплощением.