Грандиозная фреска: «Государственный порядок» Фрэнсиса Фукуямы

Width 250px 2019 05 15 14 57 35

Что бы вы сказали о книге, в которой 600 страниц мелким шрифтом, 25 страниц ссылок, причем у автора существует амбиция объяснить политические институты от зарождения человечества до Французской революции и от племен охотников, чьи союзы основывались на родственных связях, до Вольтера? Именно такую цель поставил перед собой Фрэнсис Фукуяма в своей монументальной (хотя и легко читаемой) книге «Государственный порядок».

Ключевая идея такова: для политического уклада, который обеспечивает экономический рост и дает людям свободу – от произвола монарха или угнетения со стороны лордов, – нужны три компонента: сильное государство, верховенство права и подотчетность.

Сначала может показаться, что в этом тезисе нет ничего нового, но Фукуяма излагает свою концепцию иначе, чем остальные. Сильное государство необходимо, чтобы предоставлять общественные блага: внутренний правопорядок, охрану частной собственности и защиту в случае атаки извне. Однако сильное государство нужно сдерживать с двух сторон. Во-первых, с помощью идеологии или религии, которые налагают ограничения на государство, создают условия для верховенства закона. Правитель, хотя и облечен властью, должен подчиняться закону. Следу­ющее ограничение, второе, исходит из первого: государство нуждается в признании гражданами и ответственно перед людьми (хотя понятие «граждане» определяется по-разному). Если эти ограничения работают, получается то, что изначально кажется невозможным: сильное государство, которое не может действовать по своему усмотрению, и нуждается в согласии тех, кем управляет.

Три компонента, по версии Фукуямы, сложились воедино только в XVII столетии в Англии.

Фактически первым государством была империя Цинь – скороспелое образование, согласно Фукуяме. Основой для объединений является «патримониализм» – естественная склонность людей поддерживать своих родственников и племя. Государство, напротив, требует большего: четких, обезличенных правил и системы продвижения, основанной на общих для всех критериях, в которую входят и заслуги. Цинский Китай с помощью грубой централизации и поражения региональной аристократии смог стать мощным государством. Но достиг этого слишком рано. Китай и сегодня, спустя две тысячи лет, объединяет множество сообществ, но он никогда не устанавливал специально верховенство закона, не вводил финансовую подотчетность. Это был абсолютистский режим, с самого начала существования и до сегодняшнего дня.

Отсутствие принципа верховенства права, конечно же, не означает, что законы не соблюдались. Сутью легализма в Китае было то, что император был способен создавать законы по своей воле, и им подчинялись. Не было беззакония или состояния аномии, но не существовало и верховенства права, которое ограничивало бы государство: свод правил менялся через предварительно одобренные процедуры.

Были примеры государств, где верховенство закона установилось довольно рано: религиозные правила лимитировали способность правителя делать то, что он хотел. Но таким сообществам недоставало подотчетности либо как подотчетности, так и сильного государства. Религии, согласно Фукуяме, были полезны тем, что правитель ставился под один закон – высший, божественный. Так произошло в исламских странах (пример – династии Омейядов, Абассидов, поздних Османов, Мамлюков), в Индии – из-за индуизма и буддизма, и в Европе – благодаря христианству (или скорее католицизму).

Отсутствие верховенства закона в Китае кажется следствием отсутствия объединяющей религии с ее предначертанными божеством правилами. Фактически кодификация религии, то есть запись правил книжниками, считает Фукуяма, необходима для того, чтобы верховенство права появилось уже на ранней стадии существования государства. Обладатели знаний в лице ученых или религиозных орденов (улемов, брахминов, христианских клириков) выполняли главную задачу – присматривали за воплощением их бумажных правил, ограничивали произвол султанов, индийских принцев и европейских королей.

Османов следует похвалить в особенности, поскольку они оказались способны построить и сильное государство, и верховенство права достаточно рано (последнее благодаря исламу). Основой для сильного государства была «девширме» – изымание мальчиков из немусульманских семей для создания элитных военных корпусов – солдат и армейских администраторов, которые де-факто были невольниками султана. Эта во многом отвратительная практика позволила османам держать вельмож на расстоянии и не позволять кланам и семейным отношениям доминировать в государстве.

Разложение Османской империи началось, когда янычары смогли передавать свои привилегии детям и тогда, вместе с магнатами, репатримонизировали государство. Возникновение аристократии, и для этого процесса достаточно жизни одного поколения – лучший способ избавиться от патримониализма: это естественное человеческое желание – передать свои преимущества потомкам.

Последней рассмотрим подотчетность. До тех пор, пока в Европе не произошли демократические революции, подотчетности фактически не существовало (правители не спрашивали у людей разрешения на свои действия), либо она была в лучшем случае очень ограничена. Аристократия, духовные лица, дворянство вместе составляли систему сдерживания, которая контролировала налогообложение. В частности, это испанский кортес, региональные парламенты во Франции либо земский собор в России.

Тем не менее до появления английского парламента подотчетность осуществлялась ситуативно и была сильнее либо слабее в зависимости от соотношения сил правителя и аристократии.

Когда политический уклад приходит в упадок? Когда государство неспособно реформировать себя, чтобы отвечать на новые вызовы (скажем, наличие сильного соседа), либо когда оно превращается в непатримониальное. Упадок – не есть нечто новое (быть не в состоянии провести реформы – не есть нечто оригинальное само по себе), но ослабление власти как причина упадка помогает осознать, что государство остается ненатуральным образованием. Этот институт постоянно находится в опасности из-за более древних инстинктов человеческой природы – отказываться от обезличенных правил в пользу родственных связей.

Чтобы государство было сильным, требуется вести перманентную борьбу  против семейственности. Христианство, согласно Фукуяме, было только частично хорошо в этом, китайская история может быть суммирована как один бесконечный конфликт между государством и семейственностью. Каждый раз, когда вы предоставляете работу своему другу или кузену, вы ослабляете патримониальное государство. И подумайте, как ненатурально вести себя одинаково по отношению ко всем – как заметил Монтескье: «добродетельные люди друзей не имеют».

Фрэнсис Фукуяма против традиционных экономических теорий


Думаю, что немногие экономисты читали Фукуяму. Возможно, еще меньшее количество людей читали его внимательно, и конечно, еще меньше тех, кто дочитал эту книгу до конца. Поэтому я решил озвучить несколько заявлений Фукуямы об экономике со своими минимальными комментариями.

Против «фетиша имущественных прав» (термин Фукуямы)


«Теория, которая связывает верховенство права и экономический рост, эмпирически спорна и становится таковой вдвойне, когда проецируется на общества, существующие в мальтузианских экономических условиях.
«В мальтузианской экономике, в которой невозможен интенсивный рост, сильные имущественные права укрепляют существующее распределение ресурсов. Актуальное распределение богатства, а не продуктивность или тяжелая работа, с большей вероятностью предоставляет шанс, стартовые условия или доступ к политической власти владельцам имущества... Защитники собственности, которые недостаточно гибки в своей позиции, часто забывают, что существующее распределение богатства не всегда отражение больших достоинств богатых, и что рынки не всегда эффективны».

В конце книги Фукуяма, говоря о современном Китае, пишет, что «верховенства права часто достаточно для быстрого экономического роста». Но указывает, что «в мальтузианском мире никакие права собственности не обеспечат вам экономический излишек, но технологическое развитие – способно».

Очевидно, что эти комментарии – критика положений Дарона Аджемоглу и Джеймса Робинсона, опубликованных в книге «Почему нации приходят в упадок». Впрочем, книга была опубликована после труда Фукуямы. Тем не менее общее мнение многих экономистов-либералов заключается в том, что защита прав собственности – почти единственный, или достаточный, фактор для обеспечения экономического роста.

Против Хайека (австрийский экономист, сторонник экономического либерализма и свободного рынка. – Прим. BRICS)


В некоторых главах книги Фукуяма критикует антиисторический подход Хайека (включая работу «Право, законодательство и свобода»), в частности тезис о том, что общее английское право развивалось спонтанно. Фукуяма утверждает, что без сильного государства общее английское право никогда бы не существовало.

Вот ключевой пункт:

«Хайек ошибался относительно некоторых исторических фактов». Поздняя эволюция общественного права могла быть спонтанным процессом, но само его существование как рамки для юридических решений требовало централизованной политической власти».

И также:

«Хайек и его последователи-либертарианцы не осознают, что общественное право хотя и могло быть работой разрозненных судей, но оно не могло появиться на свет… без сильного госу­дарства».

Против Мансура Олсона (американский экономист, выдвинувший собственную теорию создания государства. – Прим. BRICS)


Фукуяма также не соглашается с Мансуром Олсоном, дискутируя с ним на страницах своей книги на предмет того, почему китайский абсолютизм, который никогда не был ограничен верховенством права, накладывал на граждан очень ограниченное количество налогов. (Это также обсуждалось Дебином Ма в его работе «Камень, ножницы, бумага».) Фукуяма называет несколько причин, включая контроль налогоплательщиков на столь обширной территории и сложности с делегированием.

В модели Олсона китайские императоры не были индифферентны к тому, насколько богата их территория, сфера влияния. Они намеренно не пытались максимизировать свой доход и вводить высокие налоговые ставки.
Вот мысль, которую озвучивает Фукуяма:

«Проблема с теорией Олсона в том, что она неверна. Правители традиционных аграрных сообществ часто терпели поражение, пытаясь обложить налогами своих подданных на более близком расстоянии».

«Предположение Олсона, что любой правитель хочет максимизировать прибыль, основано на предположении современных экономистов, что максимизация – универсальная характеристика человеческого поведения. Но это проекция современных ценностей в прошлое, на сообщество, которое не обязательно должно было их разделять».

Против модели рационального выбора


Последнее предположение нужно связывать с вопросом о рациональном homo economicus. Аргумент Фукуямы заключается в том, что люди – социальные существа, и так называемого досоциального государства никогда не существовало. Сотрудничество – не просто результат выяснения отношений: выгоднее ли работать вместе или нет. «Кооперация, говорит Фукуяма – наша программа, поскольку люди всегда были «социальными животными». Его аргументация последовательна: Фукуяма делает упор на трайбализм, как определяющую черту большинства политических укладов.

«Рациональный выбор модели коллективного действия, в которой отдельные личности подсчитывают, насколько лучше им сотрудничать друг с другом, значительно занижает степень социальной кооперации, которая существует в человеческом обществе».

И снова, через несколько страниц, мы встречаем: «рациональное своекорыстие неадекватно в попытке объяснить степень социальной кооперации».

Аргументы против Амартии Сена (индийский экономист, обладатель Нобелевской премии за вклад в экономическую теорию благосостояния. – Прим. BRICS)


Приведу только одно предложение: индийская демократия основывается на том, что фрагментированная индийская политика сдержек и противовесов, осуществляемая браминами над правителями, не позволяла расцвести абсолютизму. Фукуяма считает, что истории демократии в Индии не было; но важно, что не существовало и социального базиса для тирании.

«Нельзя сказать, что индийская демократия в ее современном проявлении глубоко укоренена в древних индийских практиках, как предполагают наблюдатели, например Амартия Сен. Скорее политическое развитие Индии демонстрирует, что социальной базы для развития тиранического государства и концентрации власти в стране никогда не было, чтобы она проникла глубоко в общество и фундаментально изменила социальные институты».
Я не уверен, что в этом аспекте Фукуяма и Амартия Сен стоят друг от друга далеко, но могу ошибаться.

Наконец, другая идея Фукуямы, которая мне понравилась, – «железный закон латифундии» или укрупнения поместий: «богатые богатеют в отсутствие вмешательства государства» .
Этими заявлениями Фукуяма призывает экономистов переосмыслить некоторые из идей. И задается вопросами: актуальны ли они только для прошлого? Функционируют ли они только на бумаге или из них можно извлечь что-то для реальной жизни?

Официальные партнеры

Logo nkibrics Logo dm arct Logo fond gh Logo palata Logo palatarb Logo rc Logo mkr Logo mp Logo rdb