Future Progressive. Гор Нахапетян

О важности некролога к своему 120-летию, масках стресса, обществе соучастия, онтологии места и спасении в тандемократии

Все интервью выпуска #2(28) 2022, опубликованные под рубрикой «Будущее», перепечатаны из книги Future Progressive, которую выпустил в 2021 году ВТБ Private Banking. Печатается с сокращениями

В английском существует выражение the old ties. Оно относится к британской элите, для которой фирменный галстук своего колледжа служит опознавательным знаком, знаком принадлежности к высшему сообществу, стае избранных. Игра слов: старые галстуки – старые связи. Если верно другое утверждение, что степень влиятельности человека в современном мире определяется числом его социальных связей, справедливо было бы говорить о вас как о сверхвлиятельном человеке хотя бы потому, что возглавляете совет выпускников бизнес-школы СКОЛКОВО – кузницы современной российской деловой элиты?

Не совсем так. Я действительно был его председателем, но больше им не являюсь. И слава богу. Это принципиально. С самого начала правилами было определено, что это выборная должность. Как и положено, я пробыл в ней два года. После меня сменилось уже три председателя. В принципе, я создавал эти правила игры вместе с выпускниками. Сейчас их уже около 3 тыс. человек – большая армия. Это демократическая машина, она работает.

Сообщество выпускников – какая-то особая сущность? Как бы вы ее определили?

Когда создавали сообщество, первое, что мы сделали, это определили систему ценностей. Причем создавала ее не школа, а сами выпускники. И если кто-то нарушает эти ценности, то его могут попросить выйти из этого сообщества – мне известно два таких случая.

Принадлежность к этому сообществу – определенный критерий. Значит, ты уже прошел эти жернова, обучение, знаком с профессорами и людьми, которые здесь работают, разделяешь определенные общие ценности. Ты одной с нами масти. Это дает первичное доверие. Потому что выпускники бывают разной степени успешности в деньгах, в положении в обществе. Но не только деньгами измеряется успех.

Что такое успех?

Слово «успех» идет от слова «успеть» – успеть что-то сделать. Я очень часто прошу своих студентов написать к своему 120-летию собственную эпитафию или некролог в газете «Коммерсантъ». Тогда становится ясно, что же ты успеешь в жизни сделать, потому что все дела в некрологе. Остальное – пиар.

Кто дает эту оценку успешности на участке жизни, предшествующем эпитафии, – сам человек? Общество?

И человек, и общество. Есть люди с самодостаточным пониманием сделанного. Кто-то нуждается в общественном подтверждении своих достижений. Это зависит от типологии личности человека. Человек рождается с определенным типом личности, с определенным заданным сценарием. Сценарные этажи формируются до семи лет, а потом не меняются всю жизнь. При этом внутри каждого человека одновременно присутствуют все типы личности. Просто в каком-то типе больше энергии, в каком-то – меньше.

Один из ваших проектов в широком смысле слова – благотворительность. Что это в вашем определении?

Сегодня в России более 200 тыс. некоммерческих организаций, в которых работают, наверное, уже миллионы людей. Поэтому благотворительность для меня не просто слово. Это индустрия. И для этой индустрии мы как фонд «Друзья» открыли школу профессиональной филантропии. В ней учат профессионально управлять благотворительными, некоммерческими организациями.

Бизнес-школу СКОЛКОВО тоже можно назвать некоммерческой организацией?

Можно. Это некоммерческая организация, потому что ее учредители отдали деньги, Абрамович отдал землю под строительство безвозмездно. Просто чтобы бизнес-школа случилась. Все деньги, которые школа зарабатывает, в полном объеме реинвестируются в ее же развитие. Никаких дивидендов учредители не забирают. Это благотворительность? Да. Влияет ли она на страну? Конечно. Более 3 тыс. наших выпускников работают в корпорациях. Среди них много высокопоставленных чиновников, есть один губернатор.

Итак, благотворительность – индустрия, которая меняет страну. При этом вы всегда подчеркиваете необходимость системного подхода к благотворительности. Почему это важно? Чем отличается благотворительность просто от порыва благородной души?

Миссия любого благотворительного фонда – создать такую систему, чтобы закрыться. То есть системно решить проблему, ради которой он создавался, а не бесконечно играть в «треугольник Карпмана»: показываем фотографию ребенка, которому нужна операция, включаем в вас спасателя, и вы перечисляете деньги. Это хорошо. Но в этом случае мы решаем проблему только одного конкретного ребенка, а не делаем так, чтобы проблема в принципе исчезла.

Уже есть примеры, когда был создан благотворительный фонд, он успешно функционировал, проблема была решена и его закрыли?

Есть пример из практики благотворительного фонда спасения тяжелобольных детей «Линия жизни» Фаины Захаровой. В числе прочего они занимались детскими операциями на сердце. И вот в какой-то момент они закрыли это направление. Они создали механизм и нужда в благотворительных деньгах исчезла: проблему финансирования, организации взяло на себя государство. Люди с этой программы внутри фонда просто переключились на другую задачу.

Звучит риторически, однако я, например, никогда не слышал о создании фонда по борьбе с ВИЧ. Предполагаю, что это не единственная проблема, требующая к себе внимания, но его не получающая. Что вы об этом думаете?

Мы, фонд «Друзья» и один из наших волонтеров Дмитрий Сава, не так давно сделали исследование на тему «мертвых зон» благотворительности. То есть когда проблема объективно существует, но она не подсвечена и деньги туда не идут. Это и ВИЧ, и туберкулез, и многое другое. Это исследование было опубликовано, мы сделали большую пресс-конференцию. А главное – были выделены деньги на гранты, чтобы люди учились в нашей школе филантропии, а потом пошли бы практически решать эти проблемы. Но, соглашусь, фандрайзить, просто выставив в интернете фотографию больного ребенка, гораздо проще.

Что вы думаете о таком понятии, как лидерство? Вокруг него, по сути, выстро­ено все мировое бизнес-образование, этика современного бизнеса. Нам рассказывают про иконы, к которым мы должны стремиться.

Вот в этот самый момент я выхожу к своим студентам и говорю: ребята, эта штука наносит вред миру, человечеству, планете. Если вы углубитесь в эту тему, то увидите, что все эти постулаты, которые ложатся вам в голову, создают поле для взращивания нарциссов. Нарциссизм просто взлетает наверх.

Лидером быть плохо – превратишься в нарцисса?

Я за тандемократию. За тандем. То есть я верю в лидерство, но как минимум двоих. Возьмите любую историю успеха, и вы всегда увидите там два человека. Только один – впереди и в свете софитов, а другой – где-то в тени за его спиной.

Как строятся отношения внутри тандема?

Если мы с вами в тандеме, это наше нулевое пространство. Вовне его вы – первый, я – второй. Для второго мы даже придумали термин – «тандеми». Я сам – хороший второй.

Внутри пространства нашего тандема мы равны. Я, как шут короля, могу вам все сказать в лицо, и вы будете это слушать без маски. У каждого участника тандема есть индульгенция – возможность или право совершить ошибку. Если вы лидер, все боятся совершить ошибку и с этими лицами и масками стресса бегают вокруг.

Заигравшись в лидерство, мы пришли к тому, что люди, страны не могут договориться. Только по официальной статистике, у нас более 60% разводов. То есть люди перестают работать вместе, перестают жить вместе. Поэтому мы запустили в бизнес-школе программу, где учим создавать партнерства. Если вы не умеете этого делать, то не сможете и размножать, развивать свой бизнес.

Это про те самые навыки коммуникации, soft skills, о которых все так много говорят? Современная система образования этому учит?

Да, навыки коммуникации очень важны. И да, современная система образования не учит этому в полной мере. Скажу даже больше: вся система образования построена для двух типов личностей – логиков и упорных. Но, например, мой сын по типу личности – бунтарь. И он не может встроиться в эту систему координат, нормально учиться. Он хулиган, его постоянно выгоняют, потому что он ломает все стереотипы, нарушает границы.

То есть нам нужно выстраивать образовательную систему не под два, а под все шесть типов личности, о которых мы поговорили?

Да, и такие школы уже есть. Например, на этих принципах работает MUSE School. Ее основала жена бывшего премьера Великобритании Сьюзи Эмис Кэмерон. Приходя в эту школу, ребенок может выбрать, личностью какого типа он может или хочет быть сейчас. И в соответствии с этим выбирается тот или иной трек обучения.

У меня студенты сидят по 12–14 часов. Держать их в учебном напряжении так долго в течение одного учебного дня можно, только поддерживая правильную, доброжелательную коммуникацию. Без масок. И тогда ребята работают в два раза больше.

Вообще, учить коммуникации надо в первую очередь самих учителей. Потому что система образования – прежде всего это учителя. Учитель – это не человек, который просто пересказывает учебник. Учитель – это тот, кто доносит определенный ценностный ряд. Объясняет, что такое плохо или хорошо, заинтересовывает, развивает любопытство.

Есть страны, которые сделали что-то подобное? Как такое образование влияет на общество?

Есть два мировых лидера в области образования – Финляндия и Республика Корея.

Что касается влияния такой школы на общество, приведу пример фонда «Ночлежка», помогающего бездомным. По статистике, около 50% людей, с которыми работает «Ночлежка», возвращаются к нормальной жизни. То есть находят работу, снимают жилье. Это лучший результат в Европе. Однажды я спросил основателя «Ночлежки», где, по его мнению, лучше всего построена работа с бездом­ными. И он отвечает: в Финляндии.

Это иллюстрация того, как образование работает еще и на культуру. Вот как мы относимся к бездомным людям, старикам, бродячим собакам. Помогаем мы реально решить проблему или стараемся сделать так, чтобы они просто не попадались нам на глаза.

Бывает как-то иначе?

В связи с «Ночлежкой» есть еще один интересный кейс. Корни этого фонда – в Петербурге. Но вот мы открываем филиал в Москве – помещение, где есть социальные службы, душевая, прачечная, мини-хостел. И все местное население, включая депутатов, выступает против. Девелопер, компания Stone Hedge, который планировал построить на этом участке элитный жилой комплекс, тоже не был в восторге.

Но потом случилось нечто, что полностью перевернуло ситуацию. Один из профессоров нашей школы филантропии Семин встретился с руководством Stone Hedge и смог убедить их, что им выгоднее, чтобы «Ночлежка» была рядом. Они заключили сделку. В итоге Stone Hedge не только согласился брать людей из «Ночлежки» на работу, но еще и перечислил фонду 20 млн рублей.

Чудеса невиданного альтруизма?

Нет. Вы знаете, что получила компания Stone Hedge от этого альянса? Гигантское количество публикаций, феноменальный рейтинг среди собственных сотрудников и кучу разных призов, включая победу в номинации «Девелопер года». Я уже не говорю о справедливом моральном удовлетворении, связанном с тем, что они реально помогли десяткам людей из «Ночлежки» выйти из ужасной жизненной ситуации, от которой, к слову, не застрахован никто.

То есть?

На сайте «Ночлежки» даже есть калькулятор вероятности того, что конкретно вы сами окажетесь на улице: в жизни может случиться все, что угодно. Потому что бездомного вы не узнаете в толпе. Только длительное пребывание в неблагополучной ситуации приводит к тому, что мы называем бездомными. При этом среди бездомных меньше преступности, чем у обычных людей. Поэтому сотрудничество бизнеса и благотворительных организаций социальной направленности – это новый тренд.

Почему это стало актуально именно сейчас? А не, скажем, лет десять назад?

Есть четыре вида разрыва человека – с природой, с обществом, с другим человеком и с самим собой. Сейчас эти четыре разрыва увеличились. Не только у отдельных людей, но и в обществах в целом. Из-за технологий в том числе.

Что будет с этими разрывами в перспективе 10–20 лет? Они продолжат увеличиваться? К какому обществу мы тогда придем?

Мне очень нравится пока еще маленький, но уже заметный тренд от общества потребления в сторону общества соучастия, о котором мы поговорили. Я вижу, например, как многие люди из больших корпораций, потеряв смысл жизни и поняв, что они просто вертятся в одном и том же колесе, переходят в социальный сектор. То есть туда, где не про деньги, а про изменения. Идет новое поколение, которое гораздо больше про соучастие, чем про потребление.

А еще я очень люблю слово «элита». Потому что именно она меняет общество. Вообще, есть такое правило: если во что-то верят 10% людей, все остальные через какое-то время поверят тоже. Этот тренд я тоже вижу.

Мне нравится, что мы начинаем задумываться об онтологии – это философское течение о бытии. Постепенно прекращаем играть в уравниловку, навязываемую глобализацией. Сейчас в мире идут онтологические войны, онтологические захваты. Но чтобы онтологически кого-то захватить, важно не потерять собственную сущность.

Есть предпосылки?

Внезапно мы видим, как откуда-то вырастает якутское кино. И я этому рад. Искренне желаю, чтобы коломенская пастила завоевала весь мир. Хочу, чтобы мои дети делали татуировки не с китайскими иероглифами, а били себе что-то армянское, понимая при этом смысл. Я хочу, чтобы они понимали танец, который исполняют.

Национальность определяет одну простую вещь – твои традиции. И ты, живя и работая в этой традиции, ощущаешь себя ее частью. Частью своей истории. Чувствуешь, что ты не в воздухе висишь, а что под ногами есть почва.

Мне это важно, потому что я таким образом заземляюсь, самоидентифицируюсь. Я могу назвать себя – гордо назвать себя! – армянином. И сказать, что у меня вот так принято или что у нас вот такие традиции. И я сам ассоциируюсь с неким сообществом людей по национальному признаку. Я должен быть в сообществе.

Важно, в каком именно ты сообществе?

Дальше ты можешь быть членом сообщества банщиков, водителей троллейбусов или бизнесменов. Можешь переходить из одного сообщества в другое. Но первое сообщество, которое с тобой навсегда, – это сообщество твоего народа, твоей истории, твоих родителей, предков, древних могил и т.д. И ты сам делаешь все, чтобы твое сообщество развивалось, несешь его сам.

Хорошо, и в конце, какую опасность вы считаете самой серьезной для нашего будущего? Чего нам надо избежать, от чего подстраховаться?

От войны.

Официальные партнеры

Logo nkibrics Logo dm arct Logo fond gh Logo palata Logo palatarb Logo rc Logo mkr Logo mp Logo rdb