Технологический голод и ресурсное изобилие

Ваши компании работают в разных странах. Можно ли руководить глобальным бизнесом и везде придерживаться одних и тех же правил игры? Или местная культура и неформальные институты обязательно внесут изменения в то, как вы ведете бизнес?

Активы ГК «Ренова» расположены в России, Европе, Африке, Северной Америке в отраслях со значительным потенциалом роста. Практически все бизнесы, даже в кризисный период, добивались положительных экономических результатов. Так что успешно руководить глобальным бизнесом возможно, но можно ли играть в футбол по правилам тенниса? Правила определяются не желаниями компаний, а конкретными рынками и в этом смысле могут отличаться для разных отраслей даже внутри одной страны. Думаю, здесь коррект­нее говорить не о правилах игры, а о принципах и ценностях конкретных компаний и людей – эти вещи могут быть едины при работе в разных странах и отраслях. Например, независимо от континента ГК «Ренова» старается использовать мировые стандарты корпоративного управления, передовые мировые производственные и управленческие технологии, а также партнерства и альянсы для максимизации эффекта от совместных инвестиций.

Каким в этом смысле был ваш опыт в ЮАР?

Мы имеем крайне позитивный опыт работы в Африке. В 2005 году компания United Manganese of Kalahari, ведущая разработку марганцевого месторождения, стала первым бизнесом ГК «Ренова» в ЮАР. За сравнительно короткий срок вместе с партнерами удалось создать компанию, которая в настоящее время является одним из мировых лидеров на рынке марганца. Помимо добычи марганцевой руды, ГК «Ренова» участвует в бизнесе по ее переработке. Ферросплавный завод Transalloys – заметный локомотив экономического роста в регионе.

Развивающиеся рынки (и в том числе Россия) регулярно получают обвинения в отсутствии культуры бизнеса. Насколько это сегодня справедливо?

Я бы не стал утверждать, что, например, в России существует какая-то особая, отличная от всего мира культура бизнеса. Согласен с тем, что, работая со швейцарскими партнерами «Реновы» – высокотехнологичными компаниями Sulzer или Oerlikon, мы видим примеры прекрасно организованных и структурированных процессов, перенимаем и используем их опыт. Безусловно, в России, как и везде, существуют негативные примеры, но лидирующие российские компании давно стали конкурентоспособными на внешних рынках и довольно легко находят взаимопонимание и общий язык со своими партнерами. Мне не нравится, что многие до сих пор находятся в плену неких застарелых стереотипов, что ни одна сделка не пройдет, если не выпить вместе ящик водки.

С учетом логики развития глобальной экономики недооцененные страны будут всегда. Вопрос в том, как вы оцениваете риски и горизонт инвестиций. При наличии огромного количества высококлассных профессиональных инвесторов среди читателей вашего журнала, думаю, назвав конкретные небольшие страны, их можно сразу же перевести в разряд переоцененных

В какой стране, на ваш взгляд, тщательно выстроенные взаимоотношения с властью (и личные отношения с ее представителями) особенно важны для крупного бизнеса? Или такая постановка вопроса некорректна и с определенного уровня инвестор или бизнесмен может не защищать свои вложения подобными отношениями?

В вашем вопросе уже отчасти содержится ответ. На мой взгляд, крупный бизнес и власть не могут не взаимодействовать, но речь здесь скорее не о защите инвестиций или облегчении налогового режима, а о том, что масштабный бизнес предполагает существенное влияние на ряд социально значимых моментов. Чем крупнее бизнес – тем больший уровень влияния на экономическое развитие, тем выше социальная ответственность в регионе. Придя в ЮАР и создав СП с южноафриканской компанией, мы произвели геологоразведку, создали дополнительные рабочие места, дали толчок для развития малого и среднего бизнеса в этом регионе. Демонстрируя долговременность своих интересов, «Ренова» с партнерами открыла Центр технической подготовки, обучающий местных жителей.

Успешно руководить глобальным бизнесом возможно, но можно ли играть в футбол по правилам тенниса? Правила определяются не желаниями компаний, а конкретными рынками и в этом смысле могут отличаться для разных отраслей даже внутри одной страны

Какой из развивающихся рынков (за исключением России) сегодня наиболее интересен вам как инвестору? Есть ли явно недооцененные страны, на которые стоит обратить внимание?

С учетом логики развития глобальной экономики такие страны будут всегда. Вопрос в том, как вы оцениваете риски и горизонт инвестиций. При наличии огромного количества высококлассных профессиональных инвесторов среди читателей вашего журнала, думаю, назвав конкретные небольшие страны, их можно сразу же перевести в разряд переоцененных. Если серьезно, я бы говорил больше не о конкретных государствах, а о внедрении высокотехнологичных продуктов на развивающихся рынках в целом. Например, ГК «Ренова» в последние годы активно осваивает трансфер в Россию передовых зарубежных технологий в сфере новейших покрытий, альтернативной энергетики, биоразлагаемых полимеров, производства новейших изделий медицинского назначения. Общий объем инвестиций по данным проектам исчисляется миллиардами долларов.

Идея БРИКС сейчас многими признается устаревшей. Лидерами нового мира зачастую объявляются другие страны в других конфигурациях. Каково ваше отношение ко всем этим блокам (MIST, CIVETS, Next-11) и  собственно к БРИКС?

Думаю, что эта эстафета аббревиатур в целом наглядно демонстрирует повышение значимости новых экономик в мире. То есть сам факт появления все новых и новых блоков, которые достаточно широко представлены в формате G20, показывает явную тенденцию усиления экономик этих государств, и в частности российской экономики.

Джим О’Нил верит, что России будет достаточно 25–50 лет, чтобы приобрести статус развитой экономики. В Москве такой прогноз нередко воспринимается как излишне сдержанный. Кажется ли вам предположение О’Нила правильным?

Все будет зависеть от нас. Хотя, на мой взгляд, рассуждения в терминах «развитый», «развивающийся» несколько устаревшие, потому что в условиях очень быстро меняющегося мира многие так называемые развивающи­еся экономики существенно опережают развитые, например, по уровню проникновения передовых технологий.

Когда вы говорите с иностранными коллегами о России, поправляете ли вы их ошибочные суждения? Как меняется набор заблуждений о России от Азии до Америки?

Как мы с вами уже говорили, относительно любой страны существует множество мифов, и Россия в этой сфере в числе чемпионов. Мне не раз приходилось развеивать подобные мифы, но лучше всего этот процесс происходит, когда люди сами приезжают в Москву или Санкт-Петербург и видят действительность своими глазами. В этом плане мощным инструментом крушения негативных мифов о России стал экономический форум в Санкт-Петербурге, и я надеюсь, ваше издание также приложит усилия для работы в этом направлении.

Какие инвестиционные возможности и потенциальные точки роста у «соседей» по БРИКС остаются незамеченными для крупного бизнеса? Что, на ваш взгляд, китайцы, бразильцы и остальные пропускают в России и чего не видим у них мы?

Все интересные для крупного бизнеса направления с точки зрения инвестиций известны. Так как страны БРИКС делятся на преимущественно ресурсные экономики (Россия, ЮАР, Бразилия стоит несколько особняком) и глобальных потребителей ресурсов (Китай и Индия), постоянно увеличивается инвестирование в совместные проекты по добыче, переработке и транспортировке ресурсов. В  этом смысле Африка играет ключевую роль в обеспечении мировой экономики природными ресурсами и обладает очень большим потенциалом роста (например, в Мозамбике открыто крупнейшее в мире месторождение газа, открываются крупные месторождения нефти). Здесь сконцентрированы интересы крупного бизнеса, в частности у «Реновы» в Африке планы на будущее. Только Россия декларирует 5–6 млрд долларов инвестиций в производственной сфере и продолжает наращивать объемы.

Безусловно, в России, как и везде, существуют негативные примеры, но лидирующие российские компании давно стали конкурентоспособными на внешних рынках. Мне не нравится, что многие до сих пор находятся в плену неких застарелых стереотипов, что ни одна сделка не пройдет, если не выпить вместе ящик водки

Политический проект «БРИКС» как-то влияет на бизнес?

Я бы не стал называть БРИКС политическим проектом. Скорее это центр выработки решений, которые были бы альтернативными тому, что предлагает «Двадцатке» G8. И только в последнее время попытки выработать общий подход к политике становятся более отчетливыми.

Экономики стран БРИКС велики, у стран сильный потенциал развития, огромные накопленные резервы. Но для развития требуются не только инвестиции, природные ресурсы и рабочая сила, но и технологии. Индия, Россия, ЮАР остро нуждаются в современных технологиях, поэтому самое необходимое – их активное внедрение.

Какая роль отводится Деловому совету БРИКС? В чем смысл этой структуры?

Еще в 2011 году российская сторона выступила с инициативой о создании Делового совета БРИКС, в который войдут представители от каждой страны. На предстоящем пятом саммите в Дурбане планируется обсудить механизм его создания. Основная задача Делового совета – укрепление торгово-экономических связей между странами-участницами, в частности увеличение товарооборота, содействие в заключении контрактов между компаниями, улучшение инвестиционного климата.

Насколько перспективна, на ваш взгляд, идея BRICS Development Bank?

Действительно, создание Банка развития группы будет главной темой саммита. Это перспективная идея, так как банк может стать механизмом блокировки негативных тенденций мировой экономики, ослабит западные финансовые рычаги влияния. Говорить о полноценной работе подобного банка рано: ТЭО этого проекта в настоящее время находится в разработке.

Какой могла бы быть повестка шестого (российского) саммита БРИКС?

БРИКС постепенно выходит за рамки экономики и становится центром выработки предложений по острым проблемам. Киберпреступность, изменение климата, проблемы безопасности и борьбы с терроризмом, борьба с наркотрафиком, горячие точки – к сожалению, эти темы будут актуальны и через год.