Перестройка на пятерых

Мир бурлит под диктатом безальтернативности. Страны БРИК и их развитие открывают едва ли не лучшую из имеющихся сегодня перспектив для избавления от этого диктата. Для создания альтернатив, представляющих интерес для человечества, БРИК включает в себя четыре из пяти крупнейших и наиболее важных государств. Каждое из них способно бросить вызов превалирующим сегодня ортодоксиям. Каждое из них имеет духовные и практические ресурсы для того, чтобы смотреть на себя как на отдельный мир. Действуя сообща, страны БРИК могут принести пользу не только себе, но и всей планете.

Я предлагаю посмотреть на стоящие перед странами БРИК задачи с двух взаимосвязанных точек зрения. Первая – это перспективы их внутренних проектов, вторая – перспективы пересмотра существующего мирового порядка. Сейчас в мире громче всего заявляется цель обеспечения социально-инклюзивного экономического роста. То есть роста, который сопровождался бы устойчивым расширением экономических и образовательных возможнос­тей, открывая доступ к ним широким слоям населения – как мужчинам, так и женщинам.

Сегодня движение к этой цели должно происходить в определенном контексте. Этот контекст – возникновение по всему миру новой производственной парадигмы, выходящей за рамки традиционного массового производства. Эта новая производственная форма характеризуется не просто накоплением технологического потенциала, капитала и знаний, но и новым набором производственных практик, которые стирают границы между надзором и исполнением производственных задач. Она сочетает в себе кооперацию и конкуренцию, превращая всю производственную деятельность в своего рода постоянный инновационный процесс, так что лучшие компании все больше походят на лучшие школы.

Проблема в том, что эта новая экономика, как мы иногда ее называем, или постфордистский подход к производству (поскольку он приходит на смену массовому производству), как правило, оказывается ограничен узким слоем передовых производств, слабо связанных с остальными частями наших национальных экономик. Большая часть рабочей силы в развитых, а также в крупнейших развива­ющихся странах остается выключенной из этих передовых производственных секторов. И эта оторванность уже превратилась в серьезный источник неравенства в мире.

Традиционные способы сглаживания этого неравенства, такие как компенсационное перераспределение доходов за счет дифференциации налогов, финансовые трансферты и защиты малого бизнеса перед корпорациями, не подходят для решения этой задачи. Что нам действительно необходимо сделать, так это открыть доступ к этим новым передовым секторам производства и тем самым наполнить практическим содержанием цель обеспечения инклюзивного экономического роста. Это означает необходимость полного переосмысления промышленной политики нашими странами, крупными экономиками БРИК.

Самые важные агенты наших экономик – это множество малых и средних предприятий, производящих львиную долю товаров и услуг и создающих абсолютное большинство рабочих мест. Если бы мы могли обеспечить хотя бы части этих компаний возможность доступа к передовым формам производства, мы бы создали инклюзивное производство, совершили революцию в деле расширения экономических возможностей.

Эта новая промышленная политика, которую наши страны могут помочь сформировать и распространить по всему миру, должна быть адресована не столько традиционным крупным компаниям, сколько малым и средним предприятиям. Ее методом должно быть не субсидирование кредитов, а скорее обеспечение доступа к кредитным ресурсам, технологиям, знаниям и передовому опыту. Такой проект не сможет продвинуться вперед, если мы не начнем перестраивать институциональную среду, которая определяет вза­имо­отношения между государством и компани­ями, а также самих компаний между собой.

Третья модель

Сегодня в мире существуют две основные модели взаимоотношений между государством и бизнесом. Первая, американская, предусматривает регулирование бизнеса «на рас­стоянии». Вторая, модель Северо-Восточной Азии, предполагает формулирование единой торгово-промышленной политики, насаждаемой сверху бюрократическим аппаратом государства. Нам же необходима третья модель – форма стратегической координации между властями и бизнесом, построенная на принципах децентрализации, плюрализма, соучастия и эксперимента, чтобы в конечном счете распространить опыт и практику новой экономики на широкие слои общества.

Такая децентрализованная стратегическая координация должна быть дополнена поддержкой режимов кооперационной конкуренции между малыми и средними предприятиями – так, чтобы они могли продолжать соперничать друг с другом, но в то же время объединять определенные коммерческие, технологические и финансовые ресурсы, достигая за счет этого экономии на масштабе. На таком фундаменте мы сможем начать показывать миру пример того, как новая экономика становится провод­ником нового стиля инклюзивного социально-ориентированного экономического роста.

Сопутствующим эффектом реализации такого внутреннего проекта – проекта, который должен быть реализован внутри наших стран – станет пересмотр нынешнего мирового порядка. И такой пересмотр должен стать главной амбицией государств БРИК. Со времен Второй мировой войны в мире превалировал один широкомасштабный проект с целью навязать человечеству определенную институциональную модель, сделав ее условием доступа к мировым общественным благам или политической безопасности и экономической открытости. Нам в странах БРИК нужен новый мировой порядок, более открытый к альтернативам, отклонениям, экспериментам и инакомыслию.

Глубина приложения упомянутого широкомасштабного проекта к различным сферам оказалась неодинаковой. Менее успешно он был воплощен в области политической безопасности. В очень ограниченном виде проект реализован в отношении международной валютной системы, где так и не появилось какого-либо общепринятого режима с момента отмены бреттон-вудских договоренностей в 1971 году.

Область, в которой проект был реализован наиболее решительно, – мировая торговля. Глобальный торговый режим, установленный соглашениями ВТО, представляет собой наиболее законченное выражение этой попытки навязать определенную модель миру. Образующий принцип этого режима глобальной торговли, которому мы должны противостоять, заключается в стремлении превратить свободную торговлю в конечную цель, довести ее объемы до максимально возможных. Но свободная торговля не может быть самоцелью. Свободная торговля – это средство достижения цели.

Позиция, на которой сегодня начинают совместно выступать страны БРИК, заключается в том, что целью следует определить формирование открытой мировой экономики, принимающей сосуществование различных национальных стратегий развития и неодинаковость цивилизаций, определенной формы экономической открытости. Допускающей расхождения, а не принудительно сводящей все к определенным институтам и практикам.

Аналогичным образом в соответствии с принципом институционального максимализма сейчас дорабатывается действующий режим мировой торговли. Он требует не просто приверженности рыночной экономике вообще, а приверженности конкретному варианту рыночной экономики. Он нацелен на то, чтобы, заострив внимание на субсидиях, поставить вне закона все формы стратегической координации между государством и бизнесом, благодаря которой нынешние богатые страны в свое время и разбогатели. И согласно ему в правила свободной торговли должна быть инкорпорирована система интеллектуальной собственности, сформированная в конце XIX века и сохраняющая контроль над множеством технологических новаций, представляющих интерес для человечества, лишь у группы крупных частных мультинациональных корпораций.

Нам следует стремиться к пересмотру этого порядка, двигаясь в направлении глобализма, основанного на плюрализме. К глобализму, который позволит каждой из наших стран участвовать в мировой экономике на условиях, благоприятствующих нашему национальному строительству. Таким образом, две части повестки дня БРИК – внутренняя и мировая – станут двумя сторонами одной медали и вместе позволят нам избавиться от диктата безальтернативности на благо всего человечества.

ЮАР в мировом контексте

При своем невероятном динамизме и диверсифицированной структуре экономики ЮАР может сделать важнейший вклад в развитие БРИКС. Эта страна имеет возможность не только распространить прогрессивные альтернативы по всему Африканскому континенту, но и на своем примере продемонстрировать многие альтернативные возможности, представля­ющие для всех нас величайший интерес.

Я выделил бы четыре области, в которых ЮАР могла бы добиться особенно заметных успехов. Во-первых, это поддержка миллионов мелких предпринимателей и людей, которые могли бы стать предпринимательским классом, но сталкиваются с большими сложностями при открытии и поддержании деятельности своих малых предприятий в этой стране. Если хотя бы части этих людей помогли приобрести необходимые экономические навыки и знания, ЮАР пережила бы продуктивистскую революцию, которая послужила бы примером Африке и всему человечеству.

Во-вторых, у ЮАР есть возможность продемонстрировать, как такая структурная трансформация способна повлиять на перспективы сельскохозяйственного производства. Нет смысла делить сельское хозяйство на домашнее и промышленное: первое может приобрести характеристики второго. Южная Африка способна продемонстрировать, как избежать противопоставления обезлюдевшей сельской местности и переполненных безработными городов, содействуя развитию такой формы сельской индустриализации, которая сглаживала бы различия между городом и деревней.

В-третьих, сегодня одним из главных императивов государственной политики ЮАР становится развитие системы образования. Инклюзивный продуктивизм, к которому мы стремимся в наших странах, невозможен без радикальной трансформации того, как учащиеся учатся, а учителя учат. Нам нужно такое образование, которое бы поощряло учеников мыслить, задавать вопросы, взаимодействовать и полемизировать, а не строилось бы на диктовке информации, авторитаризме и догматизме. Нам необходимо встроить аналитическое общее образование в единую непрерывную систему с новой формой профессионального обучения, в котором акцент делается на универсальных, практических и концептуальных навыках, а не на узкоспецифических умениях, требуемых для той или иной профессии или работы на каком-то конкретном оборудовании. И Южная Африка – одна из самых многообещающих стран, где можно продемонстрировать потенциал подобной образовательной революции.

В-четвертых, еще одна область, в которой ЮАР может выделиться на общем фоне, – это организация демократической политической системы нового типа. Сегодня в богатом североатлантическом мире мы в основном наблюдаем своего рода сонную демократию, для которой перемены – синоним кризиса. Нам же нужна в высшей степени энергичная демократическая политическая система, которая не нуждается в травме для того, чтобы начать трансформацию. В ЮАР сейчас уже обсуждается несколько конституционных новелл. Все они призваны увеличить степень участия общества в жизни государства, сформировать конституционные механизмы для быстрого выхода из тупиковых ситуаций в отношении политических ветвей власти и обеспечить возможность использования потенциала федерализма для создания альтернативных моделей на перспективу. Страна может взять решительный курс на реформу, но одновременно с этим позволить ряду секторов и областей застраховать свои ставки и двинуться в национальное будущее иным путем.

Это именно та ЮАР, которая нам нужна и которую мы хотим видеть. Это именно та ЮАР, которую мы сможем увидеть уже в ближайшем будущем, – ЮАР, на собственном примере демонстрирующую всей Африке и миру путь к инклюзивному продуктивизму и глубокой энергичной демократии.