Что хорошего быть «хорошим»

Width 250px berlinsalon dd d41 2431 fmt

Отвечая на вызовы нашего глобализированного мира, странам следует меньше конкурировать и больше сотрудничать. Или стремиться быть «более хорошими», выражаясь в терминах Good Country Index (GCI) – опубликованного недавно рэнкинга, оценивающего индивидуальный вклад различных стран в общее благо человечества. Создатель GCI Саймон Анхольт, признанный мировой консультант по вопросам международной стратегии, рассказывает в интервью BRICS Business Magazine, почему он сам желал бы жить в хорошей стране и хотел бы, чтобы все желали того же.

Прежде всего, расскажите, как составлялся Good Country Index? И зачем, по-вашему, нам еще один индекс?

Созданию GCI предшествовали 2,5–3 года сбора данных. В этот период мы с коллегами отобрали 35 разнообразных надежных подборок мировых данных о том, что каждая страна дает человечеству и что она у него забирает. Большинство этих баз – это данные, подготавливаемые структурами ООН, поскольку ООН – по сути, главная организация, которая собирает данные о государствах.

Когда занимался подбором баз, я столкнулся с известной критикой. Прежде всего они должны были быть авторитетными и в целом признаваться большинством людей. И по большому счету данные ООН как раз такие, потому что все страны-участницы индекса – члены ООН и, безусловно, влияют на то, как эта организация собирает информацию и измеряет национальные показатели. Так что эти базы – по большому счету собственность членов ООН. Кроме того, подборки должны были относиться к одному и тому же году.

Многие отвлеченные наблюдатели, как мне кажется, не понимают, что GCI – это не попытка оценить исторический вклад стран во благо остального мира. Это срез определенного исторического момента. В нашем случае это 2010 год.

Почему именно 2010 год?

Потому что это последний год, когда были составлены все эти 35 баз данных. Все они живут в разных режимах. Некоторые данные, как, например, по свободе доступа к интернету, обновляются каждые 20 минут. Другие же – по мере поступления (как, скажем, в случае с подписанием договоров и конвенций ООН, которые могут появляться раз в десятилетие). Так что целевым для нас был 2010-й. В большинстве своем подборки данных относятся именно к этому году или к ближайшему к нему периоду.

Другим критерием, конечно, было покрытие всех стран. Но это оказалось в полной мере невозможно, ведь в мире стран где-то между 196 и 205, в зависимости от того, каким определением «страны» вы пользуетесь. И многие из этих государств просто не собирают данных, которые бы заслуживали доверия и отвечали стандартам ООН. Или это ООН не собирает данных о каких-то из них, не признавая их суверенитет.

Так что у нас получился список из 125 стран, а 75 или что-то около того пришлось оставить за бортом. Важно отметить: мы отбросили их не из-за того, что лично я не признаю их суверенитета или тому подобной ерунды. Мы сделали так только потому, что нам не хватало данных для их справедливой оценки.

В результате кое-кто на нас ополчился. Например, в рэнкинге нет Тайваня. Множество тайваньцев писали мне очень сердито: «А, вы не признаете Тайвань отдельным государством!» Да нет же, просто у меня нет данных по Тайваню. Не исключено, те, кто собирает информацию, не признают Тайвань. Я же могу брать в расчет лишь страны, по которым статистика есть.

Как бы то ни было, у нас есть 35 подборок, и в них с разных сторон измеряются не внутренние показатели, а воздействие стран на внешний мир. В каждой категории – по пять групп данных. Средний балл в группах определяет позицию в категории. На www.goodcountry.org есть ссылки на подборки исходных данных. Так что каждый, кто хочет изучить их и посмотреть конкретную статистику по странам и то, как эта статистика вписывается в рэнкинг, может легко это сделать.

Подход на основе определения «хороших стран» актуален потому, что мы достигли того этапа в истории, когда во всем мире уже есть достаточно рядовых граждан, сумевших эти проблемы осознать и счесть их важными. Они сами готовы подталкивать свои правительства к тому, чтобы те вели себя чуть менее эгоистично, а сотрудничали чуть больше. Людей, которые готовы пойти у себя дома на некоторые жертвы, если их убедят, что эти жертвы принесут пользу всему человечеству

Бросается в глаза, что всю верхнюю часть GCI занимают небольшие страны. Значит ли это, что чем меньше страна, тем она «лучше»?

Честно говоря, размер страны не должен иметь значения, ведь большая часть данных в индексе представлена пропорционально величине национального ВВП или размеру экономики. Это не дает и не должно давать преимущества маленьким странам. В той же мере это не дает несправедливого преимущества странам с очень большой экономикой, в чем и смысл. При этом я не думаю, что небольшие страны доминируют либо непременно имеют фору.

Но разве это не естественно, что маленькие страны в силу своего размера попросту вынуждены уделять больше внимания своим внешним отношениям, стараться выглядеть привлекательными для иностранцев, что должно поднимать их в рэнкинге? И наоборот, что у больших стран, таких как Россия или Китай, которые находятся глубоко в нижней его части, должны в большей мере быть сосредоточены на внутренних проблемах и гораздо меньше обращать внимания на их восприятие извне?

Разумеется, небольшим странам нужно использовать открываемые глобализацией возможности так, как не всегда нужно большим. В случае Финляндии или Ирландии взаимодействие с другими государствами, особенно торговое, безусловно, крайне важно.

Более крупным странам присуща некоторая нестабильность, и вы также правы в том, что достаточно много времени и сил у них уходит на одно лишь управление своими огромными территориями и громадным населением. Все это правда и указывает на то, что многие из больших стран действительно ведут себя очень эго­истично (по понятным причинам).

Лучший пример – это, наверное, Китай. Он очень и очень сильно поглощен тем, как накормить свое громадное население, управлять им, следить за ним, что понятно. И я думаю, многие бы сказали: «Тогда несправедливо ожидать от него стремления нести ответственность за остальной мир». Но в этом-то как раз моя позиция и мой вызов: я не считаю, что могут быть еще какие-то оправдания, чтобы игнорировать остальной мир. Особенно у больших, сильных стран. Они не вправе его игнорировать.

Индекс GCI не очень хорош для точной оценки этого аспекта: в нем по большей части рассматриваются трансакции. Но я хочу сказать, что крупная страна вполне способна заботиться о собственном населении, вести внут-ренние дела, но при этом не забывать о своих обязательствах перед международным сообществом.

По-моему, проблема отчасти в том, что многие предполагают, будто GCI неким образом оценивает финансовый вклад страны: помощь, развитие и тому подобное, сколько денег она жертвует более бедным странам. Это очень обывательский, весьма старомодный взгляд на отношения между странами, и я с ним борюсь. Речь здесь не о предоставлении денег другим странам, а об активном, благотворном, полезном участии в сообществе наций, о поддержке других стран и о том, что не нужно слишком часто делать своему населению хорошо за счет других. Деньги здесь ни при чем. Но вот что действительно важно, так это внешняя политика, культурные отношения, торговля, вклад в защиту окружающей среды и многое другое.

В одном из недавних публичных выступлений вы отметили, что как любому виду нужно меняться, чтобы выжить, так и странам необходимы изменения, чтобы быть хорошими. И что вы лично хотели бы жить в хорошей стране и чтобы все окружающие хотели того же. Этот вопрос может прозвучать странно, но в чем основной посыл GCI, который вы хотите им сообщить?

Вопрос вовсе не странный. Это самый важный вопрос. Смысл индекса в том, чтобы обратить внимание людей на тот факт, что страны не изолированы друг от друга, и мы живем в эпоху глобализации. XVIII и XIX века остались в прошлом. Сегодня любая проблема, стоящая перед человечеством, общая и необособленная (в результате глобализации). Если взглянуть на эти проблемы, будь то изменение климата, соблюдение прав человека, бедность, социальное неравенство, войны, терроризм, пандемии, торговля людьми и наркотиками – всего таких крупных международных проблем 20 или 30, то можно видеть, что ни одна страна не может решить их в одиночку.

Если, допустим, Мексика попробует разобраться с наркоторговлей и процветающей на ее почве организованной преступностью в своих границах, и даже если она преуспеет (а пока мы этого не видим), то просто выдавит проблему на чужую территорию. И, как ни крути, это типичная ситуация в сегодняшнем мире. Поэтому если мы хотим продвинуться в их решении, а ряд из них угрожает самому выживанию человечества, то нам нужно понять, как сотрудничать чуть больше и конкурировать чуть меньше.

Сложность в том, что государство – это по-прежнему важный субъект на планете, ведь именно государства управляют народами. Но устроены современные государства так же, как и 200–300 лет назад. Они обращены внутрь себя и конкурируют друг с другом. Так что мы стоим перед лицом вызова: странам нужно сотрудничать намного больше – и тем не менее они зациклены на своих эгоистических, узких интересах. Это необходимо менять.

Так что GCI – один из способов обратить внимание людей на этот вопрос: о том, что страны дают миру, вместо того чтобы просто постоянно думать, что они дают собственным гражданам. И я пытаюсь донести до людей эту идею «двойного мандата» государства, как я ее называю.


Мысли глобально, действуй локально

Что такое «двойной мандат»?

Сегодня страны действуют по классическому одиночному мандату. Они отвечают за свое население и за свою территорию. Если мы хотим жить и развиваться как вид, нам нужно менять культуру управления, с тем чтобы все страны поняли, что в эпоху глобализации мандат у них двойной: они ответственны и за свой народ, и за все остальное население земного шара, и за свою территорию, и за всю планету.

Это может показаться очень трудным, но на деле вполне реализуемо. И это вовсе не усложнит работу властей. Если они начнут смотреть на картину целиком, брать в расчет весь мир и все человечество, то это сделает работу правительства даже чуть легче, лучше и продуктивнее.

Почему?

Потому что на самом базовом уровне вырабатывается привычка сотрудничать с другими странами. От этого и могут улучшиться результаты. Важно также отметить, что говоря о «двойном мандате», я не имею в виду, что властям когда-нибудь придется относиться к населению других стран как к своему. Это было бы абсурдом. В 99 случаях из 100 приоритет, конечно, будет отдаваться своим людям и своей территории. Культуру управления нужно менять так, чтобы ни в каких плоскостях стратегической дискуссии не забывать учитывать международное измерение. Чтобы даже обсуждая внутреннюю политику, власти никогда не забывали о международных последствиях своих действий, ведь такие последствия есть у всего. За последние десятилетия мы научились избегать непреднамеренного расизма или сексизма в своих комментариях. Теперь нам нужно так же научиться избегать непреднамеренного национализма.

Сложность в том, что государство – это по-прежнему важный субъект на планете, ведь именно государства управляют народами. Но устроены современные государства так же, как и 200–300 лет назад. Они обращены внутрь себя и конкурируют друг с другом. Так что мы стоим перед лицом вызова: странам нужно сотрудничать намного больше – и тем не менее они зациклены на своих узких интересах

Вот такие перемены я и пытаюсь подтолкнуть. В первую очередь – в мышлении. И в некотором смысле оно уже начинает у нас меняться. Серьезнейшее воздействие на поведение властей уже оказало изменение климата. Во многих странах даже власти городов, обсуждая сегодня исключительно свои, внутренние вопросы – энергетику, строительство, уличное освещение, транспорт, – взвешивают экологические и в результате вместе с тем глобальные последствия своих действий.



Так что проблема изменения климата начинает учить нас мыслить глобально, действуя локально. Я считаю, что мы должны делать гораздо больше. Нам нужно думать о последствиях для мира и безопасности во всем мире, для культуры во всем мире, для рынка труда во всем мире, для процветания во всем мире. Принимая решения, мы должны думать обо всем человечестве.

Похоже на призыв к мировому правительству, хотя в известной мере сказанное вами звучит как благопожелания, плохо реализу­емые на практике. Мировое сообщество который год пытается договориться по множеству вопросов – мировой торговле, борьбе с финансовым кризисом, с терроризмом и так далее. Но в большинстве случаев – безуспешно. И это понятно: у разных стран слишком разные взгляды и интересы. Так как и где можно на практике создать подобное мировое правительство?

Вопрос о мировом правительстве, конечно, очень уместен в контексте всей этой дискуссии. За последние 20 лет я потратил много времени на изучение существующих инструментов глобального управления и, более того, много раз сотрудничал со структурами ООН и другими международными учреждениями на эту тему. Я пришел к выводу, что процесс этот необходим и должен продолжаться, но новые формы мирового правительства не обеспечат решения.

Среди существующих механизмов глобального управления есть масса удивительно успешных примеров. Но, как бы то ни было, этого недостаточно, и перемены должны пойти снизу. И, как вы верно заметили, во множестве случаев и сценариев национальные интересы участников настолько отличаются, что механизм дипломатического диалога по принципу «сверху вниз» не срабатывает. И не срабатывает с завидной регулярностью.

Сегодня подход на основе определения «хороших стран» актуален потому, что, на мой взгляд, мы достигли того этапа в истории, когда в мире уже есть достаточно рядовых граждан, сумевших эти проблемы осознать и счесть их важными. Они сами готовы подталкивать свои страны к тому, чтобы те вели себя чуть менее эгоистично, а сотрудничали чуть больше, ведь многих в мире начинают серьезно волновать глобальные проблемы. Людей, которые, как показывает наше исследование, готовы пойти в своих странах на некоторые жертвы, если их убедят, что эти жертвы принесут пользу всему человечеству.

Изучение мышления мирового населения показало, что по-настоящему готовых на упомянутые жертвы около 10%. То есть примерно 700 миллионов человек можно назвать истинными космополитами, которых человечество волнует больше, чем собственная страна.

Но 10% – это не слишком мало?

Да, для кардинальных перемен этого, возможно, и слишком мало. Но этого точно достаточно, чтобы начать посылать своим странам сигналы о том, что старомодная, обращенная внутрь себя эгоистическая модель управления требует пересмотра. Этого достаточно, чтобы запустить процесс перемены мышления у многих и многих других людей. Этого достаточно, чтобы дать импульс.

Основная мысль, которую я пытаюсь здесь донести, заключается в том, что политики больше не будут меняться, потому что их просит, умоляет об этом ООН, потому что она ведет с ними переговоры на эту тему. В большинстве случаев этот механизм, работающий «сверху вниз», себя исчерпал. Поэтому нам нужен механизм, работающий «снизу вверх». Если правительства стран не станут прислушиваться к ООН и приходить к консенсусу в Генеральной Ассамблее, то кого же они будут слушать и кому отвечать?

Конечно, они учитывают мнение своего населения, если они хотя бы чуть-чуть демократические. Даже если они не демократические, мнение своего населения их очень волнует, ведь они зависят от населения. Так что смысл, стоящий за всем этим проектом рейтинга, заключается в том, чтобы общество послало властям громкий сигнал: «Нам бы хотелось, чтобы вы действовали немного иначе. Чтобы вы отдавали чуть больше, а конкурировали чуть меньше». В этом весь смысл. По-моему, это необходимо. В противном случае, не исключено, мы уже исчерпали все возможности глобального управления.

Механизм «снизу вверх», вероятно, и способен работать, по крайней мере в теории, но только если речь идет о демократических государствах. А что вы скажете о таких странах, как Китай, не говоря уже о печально известном Исламском государстве? Вы действительно верите, что их население может послать своим правительствам сигнал, а те услышат и поменяются?

У нас в Англии есть такая поговорка: «Не позволяйте лучшему становиться врагом хорошего». И, как мне кажется, ваша мысль в том, что нет смысла делать то, что на 100% не даст результата. Но я так совсем не считаю.

Разумеется, вы абсолютно правы. Добиться перемен – это бесконечно сложная задача в таких странах, как Китай, где у граждан и близко нет возможности донести до властей свою позицию, как в открытой, демократической системе. Но, честно признаться, если то, что вы говорите, правда и этот подход, хотя бы в теории, исправно действует в демократиях, то я действительно очень рад, поскольку демократических стран – гораздо больше. И если взять только их население, это будет подавляющее большинство жителей планеты. А для перемен этого достаточно.

Безусловно, чтобы присоединить к этой части человечества Китай, может потребоваться чуть больше времени и, возможно, более серьезные изменения. Но разве это значит, что не стоит начинать вообще? Нет, конечно.

Это попытка запустить глубинную волну культурных перемен. Именно так все и происходит: как снежный ком. Начинаете с людей, которые уже хотят перемен и которых, как я сказал, сегодня в мире около 10%. Это довольно просто, ведь они уже хотят. Они становятся своеобразным хребтом, воодушевляют и дают импульс, чтобы вовлечь следующий слой людей, которые бы с радостью согласились на перемены, если бы лучше понимали суть вопроса. И так далее.

Китая, возможно, это коснется в последнюю очередь. Но это не повод отказаться от попытки. Если говорить о так называемом Исламском государстве – что ж, хотя это все и очень серьезный поворот дела, с точки зрения статистики оно довольно незначительное образование. Это сравнительно небольшая группа людей, которые решили очень агрессивно пойти против воли международного сообщества. Но не стоит надеяться, что на данную относительно небольшую организацию вдруг сойдет озарение и, встав утром, эти люди скажут: «О, мы поступаем неправильно. Нам надо стараться быть хорошей страной, а не плохой». Вероятно, такого не случится. Но в контексте проекта, о котором идет речь, в контексте ближайшего будущего Исламское государство меня не беспокоит.

Как вы сказали, чтобы быть «хорошими», странам нужно больше сотрудничать и меньше конкурировать. Но с самой общей точки зрения это противоречит человеческому складу. Большинство считают, что мы должны соперничать друг с другом – в противном случае не будет роста, который в нашем мире «обязателен».

Из только что сказанного вами я не согласен практически ни с чем. Во-первых, я не думаю, что фундаментально в природе человека заложено стремление к конкуренции. Это, если позволите, очень устаревшая, гоббсовская теория: о том, что каждый человек неким образом запрограммирован выживать за счет остальных. Последние ­80–100 лет в науке – в психологии, в биологии – набирается все больше аргументов в пользу того, что представление о человеке как об эгоистичном, корыстном, конкурирующем психопате не объясняет должным образом его сущности. А идея о том, что люди объединяются в группы благодаря заложенным в них элементам эмпатии, становится в научных кругах очень авторитетной. Просто оглянитесь вокруг, и вы увидите, что в человеке доминируют эмпатические инстинкты, а конкурентные в некоем роде вторичны.

Но если рассматривать ситуацию на уровне общества, на уровне наших привычек и поведения, то, конечно, вы абсолютно правы. Мы живем в такую эпоху, когда ортодоксальность, экономическая и, как следствие, во многом социально-политическая, служит оболочкой для этой беспощадной конкуренции. Причина, по которой я занимаюсь данным проектом, заключается в том, что сейчас, мне кажется, такой этап в истории, когда многие начинают сомневаться в оправданности этой ортодоксальности. Эффективность агрессивной англосаксонской модели «рост ради роста» наконец, после экономического кризиса, стали широко ставить под сомнение. Люди со всего мира н­ачинают в голос интересоваться, действительно ли главное в жизни – финансовое благополучие. Ответа ни у кого пока нет, но такой вопрос задается. И, по-моему, с очень многих точек зрения ортодоксальность начинает рушиться, поскольку становится очевидно, что человеку она не подходит.


Так что я думаю, это интересный момент в истории. И сейчас, вероятно, действительно можно, при небольшом содействии таких проектов, как мой, помочь людям понять, что для того, чтобы общество, глобальное общество, было счастливым, нужно нечто большее, чем экономический рост и конкуренция. Нужно сотрудничество. Нужна координация. Нужна эмпатия. И на все это мы способны. Просто последние сто, двести, триста лет мы эти способности не очень часто использовали. Но, на мой взгляд, мы можем, и, я думаю, будем это делать.

Не только деньги

В вашем индексе есть страны, которые явно выделяются на общем фоне. Не могли бы вы рассказать о некоторых из них поподробнее, начиная с первого номера вашего рэнкинга – с Ирландии?

Что ж, в случае с Ирландией меня особенно радует то, что ее результат – это результат 2010 года. А 2010-й был низшей точкой в современной экономической истории этой страны. В тот год ее государственный долг находился на максимуме. По-моему, это очень красивая история: на пике экономических трудностей эта страна не отказалась от своих международных обязательств. И это урок для всех.

Из 35 индикаторов GCI только три или четыре определенно связаны с деньгами, тогда как большинство отражают не финансовую активность. И эти рассуждения приводят к такой стране, как Кения, которая является единственным представителем Африки в первой тридцатке индекса – она на 26-м месте. И опять же это подтверждает, что страна с далеко не крупной экономикой может вносить по-настоящему существенный вклад в общее благо человечества

Также это показывает, что деньги здесь не главное. Если посмотреть на наши 35 индикаторов, то только три или четыре определенно связаны с деньгами, тогда как большинство отражают не финансовую активность. И эти рассуждения приводят меня к такой стране, как Кения, на которой я часто останавливаюсь.

По правде говоря, Кения – единственный представитель Африки в первой тридцатке – она на 26-м месте. И опять же это, по-моему, подтверждает, что страна с далеко не крупной экономикой может вносить, во всяком случае по моим меркам, по-настоящему существенный вклад в общее благо человечества. И лично меня это ­обнадеживает.

Буквально одно слово о преобладании в топ-20 индекса западноевропейских стран. Многие, особенно американцы, обвиняют меня в покровительстве европейцам. Вероятно, в основном потому, что их расстраивает 21-е место США. А это уже вопрос культуры и образования: большинство американцев рождаются и живут с мыслью о том, что США есть величайший в истории благодетель человечества, и все тут. Так в Штатах учат истории. И если кто-нибудь, какой-нибудь европеец говорит им, что не они величайшие благодетели мира, это их очень раздражает. Если бы все измерялось в абсолютных величинах, возможно, США и были бы величайшим благодетелем. Но они делают не только много пользы, но и довольно много плохого. Как бы то ни было, спорить из-за позиций глупо, и 21-е место – все равно очень хороший результат. Все, кто попал в топ-50, в общем-то, дают больше человечеству, чем берут от него.

Что касается Европы, то я пришел к выводу, что такое число европейских стран в верхней части индекса, особенно стран ЕС, объясняется тем, что это правда «самые хорошие» страны. А «самые хорошие» они потому, что у них больше всего практики в том, чтобы «быть хорошими».

Евросоюз – величайший в человеческой истории эксперимент в области мультилатерализма. Это чуть ли не единственный в истории пример того, как большое число свободных стран добровольно решили ради коллективного блага отказаться от части национального суверенитета. По сути, они объединили свои ресурсы и продолжают делиться ими уже столько, что это твердо вошло в привычку. Это стало у них частью культуры. В отношении Скандинавии тем более справедливее, потому что в данном регионе привычка к сотрудничеству появилась даже раньше. Итак, эти страны наверху, потому что по большому счету для них привычка – рассматривать себя как часть более широкой глобальной системы и действовать соответствующим образом. Так мне кажется.

А как насчет БРИКС?

В целом страны БРИКС занимают довольно низкие места. И это естественно для развивающихся экономик. Они ведут очень серьезную и очень тяжелую борьбу: завоевывают международное положение, строят экономику, а во многих случаях – еще и структуру своего государства.

Так что нет ничего удивительного в том, что эти страны в некоторой степени склонны смот­реть внутрь себя. Они очень заняты собственным строительством. И я ни в коем случае их за это не критикую. Как я уже говорил, все это, как мне кажется, вполне объяснимо. Так что последнее, для чего мне нужен этот индекс, – чтобы наказать, упрекнуть или резко раскритиковать аутсайдеров. Я лишь указываю на факты и заостряю внимание на проблеме.

Как я уже сказал насчет Китая, его действия вполне объяснимы. Никого здесь ничего не должно удивлять. Но теперь, когда вклад Китая и других стран БРИКС оценен и этот аспект их участия в мировой жизни отмечен, возникают вопросы.

Какие?

Что дальше? Какой будет следующая фаза? Добившись значительного экономического, а в каких-то случаях и социально-политического прогресса, они могут теперь задуматься о том, чтобы немного изменить направление и стиль своего развития. Изменить таким образом, чтобы начать регулярно думать об общих ресурсах, которые они используют, о планете, которую они делят с остальными странами, и о той в целом закрытой системе, частями которой они являются.

Я очень надеюсь, что у них это получится. И очень надеюсь, что нынешнее или, может быть, следующее поколение лидеров развивающихся стран начнет всерьез брать на себя эту ответственность. Это не значит недодавать своему населению. Это не значит хуже делать свою работу. Это не значит подводить свой народ. Совсем наоборот. Мне кажется, сейчас такие общественные настроения, если можно говорить об общественных настроениях в глобальном контексте, что многих своих политиков общество бы щедро вознаградило, если бы те начали вести себя очень принципиально, великодушно, открыто по отношению к международному сообществу. Если бы те начали активно делиться с международным сообществом. Потому что этого, судя по всему, люди и хотят все больше и больше.

Есть такая партия

Буквально на днях вы объявили о создании политической партии «Хорошая страна». В чем ее смысл? Каких людей вы в ней ждете?

Надеюсь, в нее захотят вступить те, кто интересуется упомянутыми вопросами, кто хочет глубже в них разобраться или, еще лучше, поделиться своими идеями. Членство в ней бесплатно, а сама партия открыта для любого жителя планеты. Все, что нужно сделать, – это зайти на www.goodcountry.org и нажать «Хочу вступить». Принцип здесь, по сути, в том, что я никогда ни о чем не прошу. Я не намерен собирать пожертвования или подписи. Партия будет только давать: давать все, что необходимо для поддержки растущего сообщества людей с интернациональным взглядом на мир. И я рассчитываю на большое число участников. Множество людей уже к нам присоединились.

Какие у вас цели для своей партии? И какие роли отводятся ее членам?

Возможно, это может показаться некоторой натяжкой, но я намеренно не ставил каких-то конкретных целей. На то были две причины. Во-первых, это не политическая партия в том ее смысле, что я диктую курс, а все, кто вступает, должны ему следовать. По большому счету я хотел бы собирать идеи людей со всего мира, сходно мыслящих людей. Хотел бы знать, что они думают о ключевых проблемах, и слушать их предложения. Смысл в том, что партия должна стать площадкой для обмена вариантами решения глобальных проблем (своего рода «Википедией», если хотите). И по этой причине я намеренно решил не ставить слишком много конкретных планов и целей.

Мне хочется посмотреть, как все будет развиваться. И в данный, начальный момент моя единственная цель – дать как можно больше материала для изучения, как можно больше информации о глобализации и том глобализированном мире, в котором мы живем. Мне очень повезло: последние 15 лет я консультировал по вопросам взаимодействия с международным сообществом правительства 53 стран. И узнал довольно много о том, как устроен мир. Но у большинства вступающих в партию такой возможности не было. И поэтому в первую очередь мне нужно донести до них, как же на самом деле он устроен, и сделать это максимально ясно, просто и увлекательно. И еще, скажу прямо, развеять в них кое-какие курьезные стереотипы о том, кто управляет нашей планетой. Просто мне приходят электронные письма, где люди говорят, что все это бессмысленно, ведь «известно», что миром правят три корпорации. Люди так говорят, потому что не знают ничего лучше. И мне кажется, будь у них какое-то представление о том, насколько беспорядочны в реальности большинство государств и корпораций, в какой мере дезорганизовано все человечество, то они бы, наверное, поняли, насколько маловероятны на деле эти пресловутые глобальные заговоры.

То есть первый этап – это просто информирование и обмен информацией. А что дальше?

Идей, проектов и планов на будущее множество, и в основном они связаны со смелыми и оригинальными стратегическими рекомендациями, которые при этом в целом могут быть реа­лизованы на практике. Надеюсь, у нас начнет появляться все больше и больше действительно интересных идей, и мы будем делиться ими со странами и международными организациями. Чего я не хочу, так это строить еще одну протестную структуру. Вокруг множество разных НКО, которые занимаются какой-то одной проблемой и чья работа сводится к попыткам вставлять властям палки в колеса или компрометировать их с целью заставить сменить курс. Это очень недальновидный расчет, который к тому же совершенно не работает. Мне кажется, нам нужно начать помогать правительствам, открыто сотрудничать с ними, с тем чтобы они изменили тактику и сами охотнее шли на сближение. Причем это касается властей не только своих стран. Я верю в то, что людям нужно помогать совершенствоваться, а не пытаться осложнять им жизнь.

Официальные партнеры

Logo nkibrics Logo dm arct Logo fond gh Logo palata Logo palatarb Logo rc Logo mkr Logo mp Logo rdb