Планетарная сеть восприятия и реагирования

Width 250px dd 6 vzxyaacd66

Любая информация, даже самая случайная и бесполезная, может быть собрана и проанализирована, поэтому сеть должна знать все. И, скорее всего, скрыть от интернета вещей хоть что-нибудь в ближайшем будущем будет довольно сложно. Как всегда, у такого положения дел есть плюсы и минусы. BRICS Business Magazine публикует фрагмент книги технологического мыслителя Адама Гринфилда «Радикальные технологии: устройство повседневной жизни», выпущенной издательским домом «Дело» совместно с благотворительным фондом «Система».

В Копенгагене автобус, на две минуты отстающий от расписания, передает свое местоположение и численность пассажиров муниципальной сети управления дорожными сигналами, которая продлевает зеленый сигнал светофора на трех следующих перекрестках, чтобы водитель мог наверстать время. В городе Давао на Филиппинах незащищенная веб-камера смотрит, что происходит в подсобке ресторана быстрого питания, позволяя каждому, у кого есть его интернет-адрес, в любое время поглазеть на передвижения персонала. В Сан-Франциско молодой инженер надеется «оптимизировать» свою жизнь с помощью датчиков, отслеживающих пульс, дыхание и циклы сна.

Все эти разные случаи объединяет видение подключенных устройств, которое нам продают как «интернет вещей», где вокруг каждого пространства, места, вещи и тела образуется клубок сетевых восприятий. Инженер Майк Кунявски, первопроходец и один из ранних сторонников этого видения, описывает его как состояние, в котором «компьютеризация и передача данных встроены в окружающую нас среду и распределены по ней». Я же предпочитаю видеть то, что есть на самом деле, – колонизацию повседневной жизни обработкой информации.

Как и смартфон, интернет вещей – это не единая технология, а своенравный комплекс протоколов, режимов восприятия, способностей и желаний, сваленных в одну рубрику ради дисциплинарного удобства. Практически единственное, что связывает эти разнообразные устройства, сервисы, продавцов и усилия, – это стремление довести некоторые повседневные обстоятельства до сознания сети, которая могла бы их анализировать и реагировать соответствующим образом.

Хотя часто кажется, что эта колонизация происходит как бы сама собой, без какой-либо движущей силы или особенно убедительной причины, кроме той, что в данный момент наши технологии позволяют это осуществлять, всегда полезно помнить: где бы и как бы ни появился интернет вещей, как риторика или как реальность, он служит совершенно разным устремлениям. В одних случаях он отвечает потребности в коммерческой дифференциации и желанию включить в суть дела банальные продукты в момент удивления и радости. В других он решает гораздо более конкретные и прагматические задачи, связанные с регулированием потребления энергии или с управлением муниципальной инфраструктурой. Некоторые из этих задач неизбежно предполагают наблюдение, обеспечение безопасности и контроль. Но в каком бы контексте ни представали эти сетевые устройства, их объединяет элементарный страх, что где-то какое-то событие вдруг может остаться незамеченным, незафиксированным и не использованным для каких-либо целей.

Вот что такое интернет вещей. Если этот проект по-прежнему кажется несколько неопределенным и бесформенным, мы можем получить намного более конкретное представление о том, что он предполагает, к чему отсылает и чего требует, взглянув на него в каждом из основных масштабов, в которых он перед нами предстает: в масштабе тела, масштабе комнаты и в масштабе общественного пространства в целом. Хотя все они относятся к одному и тому же общему набору технологий, для каждого из этих применений есть особый ярлык, ассоциирующийся именно с ним. Попытки инструментализировать тело, отслеживать его поведение и получать на основе этих данных практическую информацию, которую можно пустить в дело, называют «измерением себя» (quantified self); стремление сделать внутреннее, домашнее пространство проницаемым для сети ассоциируется с «умным домом»; а когда эти попытки переносятся на муниципальный уровень, об этом говорят как об «умном городе». Каждая из этих областей деятельности выявляет свои аспекты проблемы, которую ставит перед нами интернет вещей, и каждая из них может рассказать нам что-то свое.

На самом близком человеку уровне интернет вещей предстает в виде носимых биометрических датчиков – гаджетов, фиксирующих различные следы нашего пребывания в мире и передающих их по сети для проверки и анализа. Простейшие среди них – цифровые шагомеры, подключенные к сети. Используя микроэлектромеханический акселерометр, имеющийся в наших смартфонах, шагомеры подсчитывают шаги, измеряют общее пройденное расстояние и дают оценку количества сожженных калорий. Более сложные модели измеряют частоту пульса и дыхания, температуру тела и даже потоотделение – первичные биологические данные, по которым можно определить психоэмоциональные состояния более высокого порядка, такие как стресс, скука или возбуждение, выявить которые сложнее.

Мы можем рассматривать эти гаджеты как сцепку между телом и сетью – способы трансляции процессов собственного тела в сеть, где они могут храниться и анализироваться подобно любому другому набору данных. Эти латентные индикаторы биологического состояния, которые иначе так трудно было бы заметить, теперь поддаются расшифровке, что позволяет воздействовать на них усилием воли и создавать хотя бы видимость контроля над ними.

Хотя различные модели Fitbit являются, пожалуй, самыми распространенными носимыми гаджетами биометрического мониторинга, Apple Watch сейчас служит наглядным примером этой технологии: после того как продажи этого устройства не достигли ожидаемого уровня, пока его пытались продавать как модный аксессуар, Apple решила вывести его на рынок уже в качестве высокоэффективного аксессуара для фитнеса. Apple Watch с его доведенным до совершенства дизайном, точнейшим механизмом и первоклассными материалами выглядит и ощущается как гораздо менее «техническое» устройство, нежели его конкуренты. Но оно точно так же, а возможно, даже лучше может собирать биометрические данные в самых разных режимах, а красочная визуализация, графики трендов и настойчивые напоминания учитывают последние достижения мотивационной психологии. Возможно, это и есть долгожданный прорыв в носимых гаджетах: он делает возможным стиль жизни – и сам становится его ярким символом, – в котором достигнутые показатели непрерывно отслеживаются и анализируются, для того чтобы их можно было еще улучшить.

Никто так тепло не приветствовал эту концепцию инстру-ментализированной жизни, как глобальная сеть энтузиастов под названием Quantified Self, чей лозунг – «Познай себя через цифры». Основанное редактором журнала Wired Гэри Вулфом и ветераном проекта Whole Earth Review Кевином Келли в 2007 году движение Quantified Self в настоящее время может похвастаться примерно сотней местных отделений и интернет-форумом, участники которого обсуждают устройства и дают оценку тем, которыми они пользуются для самоконтроля. (Это широкое движение трудно отделить от калифорнийской компании, основанной теми же Вулфом и Келли, которая организует конференции, посвященные пропаганде практик самоконтроля.)

На семинарах и форуме сторонники идеи «измерения себя» обсуждают теорию и практику непрерывно измеряемой жизни, охватывая все – от устройств, лучше всего улавливающих фазу быстрого сна, до правовых аспектов обмена данными. Одна ветка форума идет еще дальше: она называется «Можно ли количественно измерить душевный покой?», и в ней обсуждаются показатели, которые желающие могли бы использовать для измерения своего прогресса на пути к вершинам осознанности, раньше считавшейся вотчиной тех, кто занимается дзен-медитацией, и адептов йоги.

Как индивидуальный выбор стиля жизни, это не должно ни у кого вызывать вопросов, и нет сомнений, что эти усилия иногда дают неожиданные результаты. Возьмите, например, молодую исследовательницу, занимающуюся нейронаукой, которая соотнесла выбор покупок в интернет-магазинах, развлечений и парт­неров на сайтах знакомств со своим менструальным циклом и выяснила среди прочего, что одежду красного цвета она покупала только тогда, когда у нее была овуляция.

Однако о чем никогда не говорится на этих семинарах и форумах, так это о том, ради чего мобилизуется это знание о себе и откуда берутся критерии, по которым участники этого движения определяют, что им необходимо оптимизировать свои результаты. Хотя в сообществе Quantified Self исследуются порой совершенно замечательные вопросы, это делается на фоне режима безжалостной эффективности. В условиях позднего капитализма расцвет носимой биометрической электроники можно понять только как дисциплинарную власть, пронизывающую само тело и его потоки. О такой власти Фредерик Тейлор не мог и мечтать. Даже Фуко засмеяли бы, если бы он дерзнул ее предположить.

Ясно, что это явление преимущественно обращено к молодежи, занятой в самой высокотехнологичной индустрии, поскольку контроль над собой, который она обретает благодаря получаемым количественным показателям, направляется на то, чтобы делать себя психически и физиологически пригодной для работы в условиях, характеризующихся неумолимо жесткими сроками сдачи проектов и быстрыми операционными темпами. (Не случайно есть много точек пересечения между «измерением себя» и субкультурой лайфхаков – теми же самыми людьми, которые предлагали вам «Сойлент», безвкусную питательную смесь, которая должна была стать альтернативой настоящей еде, так как позволяла экономить время и силы.) И конечно, больше всего поражает то, что все это делается добровольно. Немалый процент населения так глубоко интернализировал ценности рынка для своего труда, что переделка себя под потребности этого рынка стала казаться подлинным самовыражением. Они готовы на все, только бы «перепрограммировать» свое тело так, чтобы оно могло делать больше за меньшее время, чтобы с ним было легче и приятнее работать, чтобы сделать себя, говоря словами старой песни группы Radiohead, «спокойными, спортивными, здоровыми и продуктивными», а сделав это, превратиться в едва ли не взаимозаменяемые производственные единицы, оценива­емые только с точки зрения того, что они предлагают экономике.

Эти установки, которые могут показаться вполне безобидными в случае нишевого интереса технической субкультуры, вызывают гораздо больше беспокойства, когда возводятся в норму, действующую для всех нас. Но еще большее беспокойство возникает, когда их делают обязательными акторы, действующие в масштабах всего общества, и когда у этих акторов хватает влияния, чтобы навязать подобный выбор всем нам.

Пока еще это носит форму пряника: медицинские страховые компании, включая Aetna в Соединенных Штатах и  Vitality в Великобритании, уже расширили свою программу скидок на Apple Watch и предлагают льготные страховые взносы для тех клиентов, чьи устройства постоянно сообщают о регулярных и длительных занятиях физическими упражнениями. Но нетрудно увидеть, что такой способ воздействия на поведение может легко превратиться в кнут с более высокими штрафными санкциями или даже отказом в предоставлении страхового покрытия расходов тем клиентам, которые отказываются делиться самыми сокровенными сведениями о своем теле с глобальной сетью.

Если эти практики «измерения себя» побудили хотя бы одного человека к настоящей интроспекции, заставив задуматься об истинной природе личности, проявляющейся в этом теле и в этой жизни, тем лучше. Но надеть на себя Fitbit еще не значит выполнить призыв Дельфийского оракула «Познай самого себя». И как бы полезно это ни было для отдельного индивида, это меркнет в сравнении со всем тем, что наверняка будет утрачено, когда поза и все подробности относительно положения тела в пространстве и во времени будут использованы для коллективного конструирования моделей номинального поведения, на которые всех нас затем заставят равняться.

Если носимые биометрические устройства при всем своем несовершенстве все же предназначены для того, чтобы их обладатель мог добиться полного самоконтроля, колонизация домашнего пространства подключенными к сети продуктами и сервисами нацелена на обеспечение совершенно иного опыта – удобства. Очевидная цель «умного дома» – насколько это возможно, исключить процесс размышления, который происходит между осознанием желания и его удовлетворением при помощи рынка.

Апофеоз этой тенденции – устройство, которое Amazon в настоящее время продает под названием Dash Button. Многие предложения в области интернета вещей представляют собой более или менее привычные предметы, подключенные к сети, и видно, что создатели этих предметов долго ломали голову над тем, для чего можно было бы использовать это подключение. Dash Button – это нечто совершенно иное, вещь, которая, вероятно, не могла бы существовать без интернета, причем не просто без какой-то абстрактной сети сетей, а именно без того реального интернета, который у нас есть, населенного тем набором гаджетов и сервисов, к которым наиболее привилегированные из нас привычно обращаются в своей жизни. Едва ли я мог бы лучше описать этот странный объект и принцип его работы, чем это сделал сам Amazon, и потому привожу здесь его описание полностью.

Dash Button – это подключенное по Wi-Fi электронное устройство, которое заново заказывает полюбившийся вам товар одним нажатием кнопки. Чтобы им пользоваться, вам нужно просто скачать приложение Amazon из Apple App Store или Google Play Store. Затем подключить ваш аккаунт Amazon Prime, подсоединить Dash Button к Wi-Fi и выбрать продукт, который хотите заказать. Когда устройство подключено, одно нажатие на Dash Button автоматически размещает ваш заказ. Amazon вышлет подтверждение заказа на номер вашего телефона, так что его будет легко отменить, если вы передумаете. Кроме того, функция «защита заказа» на Dash Button не позволяет размещать новый заказ, пока не доставлен предыдущий, если только вы не разрешили доставку нескольких заказов сразу.

Итак, фирменное электронное устройство, и при этом довольно сложное, единственная функция которого состоит в том, что если вы нажимаете на него, когда у вас кончается стиральный порошок, туалетная бумага или кофе в зернах, оно автоматически составляет заказ и отправляет его в Amazon. Я вовсе не хочу принижать ценность подобного продукта для людей, которым нужно ухаживать за престарелыми родителями или отвозить детей в сад либо приходится жить в таких социальных и географических условиях, в которых нужно потратить не менее часа только для того, чтобы сесть в машину и съездить за стиральным порошком. Но разные субъекты получают совершенно разную выгоду. Да, вы вовремя получаете ваш стиральный порошок, но Amazon получает гораздо больше. Он получает данные о времени и месте вашей потребности, а также о ее частотности и интенсивности, а они имеют свою собственную ценность. Это действительно некоторый актив, и будьте уверены, они будут его использовать всеми способами, которые допускаются условиями сделки, включая использование для разработки поведенческих моделей, которые размечают территорию наших желаний, чтобы еще эффективнее эксплуатировать их в будущем.

Повторим: цель устройств, подобных Dash Button, в том, чтобы позволить пользователю совершать коммерческие транзакции по возможности безо всякого участия осознанной мысли, даже той, которая требуется, чтобы набрать заказ на сенсорном экране телефона или планшета. Данные по тому, что в индустрии называется конверсией, ясны и неумолимы: одна лишняя галочка, одна лишняя форма для заполнения или вопрос, на который нужно ответить, – и доля оставшихся пользователей, которые в итоге оставят заказ, падает. Для тех, кто финансирует коммерческие проекты интернета вещей, эти отпавшие по ходу дела покупатели – причина бессонных ночей и изжоги. И тем не менее производители, привлеченные потенциальными доходами от успешного захвата домашней сферы, не оставляют своих попыток в надежде, что рано или поздно какой-нибудь из сетевых продуктов или сервисов будет воспринят как нечто столь же жизненно важное, как смартфон. Недавний сдвиг индустрии в сторону «умного дома» можно считать последним изводом этой идеи – это сознательная, последовательная попытка мобилизовать наше интимное пространство как место непрерывных технологических обновлений, сервисов по подписке и регулярных поставок расходных материалов. Возможно, обещаниями получения удобств безо всяких хлопот удастся убедить потребителей подписаться на сервис там, где для этого не хватило одной только новизны подключенности.

В настоящий момент эта стратегия оказалась в центре внимания в связи с «умными колонками», первое поколение которых вышло сегодня на рынок, – продуктами вроде Amazon Echo или Google Home, каждый из которых должен быть чем-то вроде цифрового узла коммуникации для дома. Предсказуемым образом ничто в материальной форме этих сетевых объектов не указывает на их назначение или способ функционирования: Amazon Echo представляет собой просто цилиндр, а того же производителя Echo Dot – тот же цилиндр, уменьшенный до размеров шайбы, тогда как Google Home имеет форму яйца со срезанной верхушкой. Впрочем, материальная форма таких динамиков совершенно не важна, поскольку их основная задача – обозначать физическое присутствие и выступать порталом для сервиса, а именно – фирменного «виртуального помощника».

Все: Google, Microsoft, Amazon и Apple – предлагают помощников собственной разработки, функционирующих на основе распознавания естественного языка; наверняка к моменту выхода данной книги на этом рынке появятся и другие конкуренты и новички. Почти всем без исключения помощникам присва­иваются женские имена, женские голоса и личности – на основании исследования, проводившегося в Северной Америке, следует, что пользователи независимо от пола, предпочитают общаться с женщинами. У Apple помощника зовут Сири, у Amazon – Алекса; Microsoft, назвав своего агента Кортана, решила странным образом вспомнить о персонаже из своей серии игр Halo, по всей видимости, скомпрометировав эту игровую вселенную без особой выгоды для себя. По крайней мере пока в Google пошли по другому пути и решили не давать помощнику никаких признаков личной гендерной идентичности, даже в форме имени. К нему обращаются просто – Google.

Наделенные гендерными признаками или без них, эти помощники живут в «умном динамике» подобно джинну в бутылке, откуда они, как предполагается, должны выполнять функции центра коммуникации подключенного к интернету дома. Помощник обеспечивает простой, легкий в использовании интерфейс для множества элементов управления, разбросанных по разным местам всего дома, и берет на себя управление освещением и развлечениями, системами отопления, вентиляции и кондиционирования, функциями охраны; с помощью набора API он также связывается со сторонними коммерческими службами. Не важно, придется ли по вкусу этот сценарий значительной аудитории и соответствует ли он тому, как на самом деле живут люди, он представляет огромный интерес для производителей, которым он позволяет захватить плацдарм для продвижения бренда в доме – точку присутствия – и дает средство, обладающее значительным влиянием.

На первый взгляд подобные устройства кажутся довольно безо­бидными. Они терпеливо ждут на периферии вашего внимания, никогда не досаждают пользователю требованиями, и обращаться к ним можно самым что ни на есть естественным образом – путем разговора с ними. Но некоторые детали их внедрения проливают свет на то, ради чего все это затевалось. Вот как работает помощник Google: вы говорите ему, что вам хочется чего-нибудь итальянского, и он «в ответ предложит вам зарезервировать столик в одном из итальянских ресторанов, используя, например, приложение OpenTable». Скорее всего, журналист, писавший об этом статью, предложил этот сценарий наобум. Но это поучительная и безупречная иллюстрация того, что, хотя предоставляемые нам этими помощниками варианты выбора выглядят нейтральными, прежде чем попасть к нам, они проходят через фильтры допущений относительно того, что нормально, что ценно и что подобает и не подобает делать. Их способность оформлять едва зародившееся, едва артикулированное желание в определенные, предсказуемые результаты заставляет присмотреться к ним повнимательнее.

Спросите рестораторов и работников, занимающихся обслуживанием гостей, что они, например, думают об OpenTable, и вам тут же скажут: то, что для одного удобство, для другого – ускорение темпов работы или еще что похуже. Вы узнаете, что от ресторанов, предлагающих резервировать столики через этот сервис, «требуется использовать запатентованную компанией систему управления залом, что означает аренду оборудования и использование специального программного обеспечения OpenTable» и что OpenTable владеет всеми данными, собранными таким образом. Вы также узнаете, что OpenTable удерживает из каждого резервирования по доллару за каждого посетителя, что, очевидно, образует кругленькую сумму в те вечера, когда заведение полно людей. Известно, что сознательные посетители ресторанов (в особенности те, у кого есть некоторый опыт работы в этой отрасли) стараются обходиться без мнимых удобств OpenTable и резервировать столики по телефону. В свою очередь, упрощенное резервирование столиков по умолчанию через OpenTable в Google Home делает из этого варианта норму, точно так же как появление Uber по умолчанию в интерфейсе Google Maps пред­определяет выбор именно этого сервиса.

Едва ли это случайность. В этом отражаются неосознанные оценки, приоритеты и внутренние убеждения людей, разработавших Home, – в Google, как и во всей отрасли, это на удивление однородная когорта молодых дизайнеров и инженеров, которые похожи друг на друга по своим психо-графическим особенностям и политическим взглядам даже больше, чем по демографии. Но, как и в случае с приверженцами идеи «измерения себя», важнее степени их сходства друг с другом то, насколько они отличаются от всех остальных.

Думаю, что вполне можно говорить о том, что сейчас предложения в области интернета вещей, как правило, придумываются, разрабатываются и выстраиваются группой людей, которая полностью внедрила в свою повседневную жизнь такие сервисы, как Uber, Airbnb, Venmo, тогда как, по оценкам Исследовательского центра Пью, очень большой процент населения никогда ими не пользовался (или даже не слышал о них). А все их оценки встра­иваются в вещи, которые они проектируют. Эти предложения для них норма, а потому становятся нормой и для всех остальных.

Есть и другие проблемы, которые ставит подобный способ взаимодействия с сетевой информацией. Например, пользователю не так просто определить, являются ли варианты, предложенные ему виртуальным помощником, результатом того, что в индустрии называется «органическим» ответом – чем-то, что вполне закономерно возникло в результате процесса поиска, – или же оплаченным размещением рекламы. Но главная проблема с виртуальным помощником в том, что он стимулирует в буквальном смысле бездумный подход к миру, приучающий пользователей не мириться с малейшей задержкой в исполнении желания и заставляющий их все менее критически воспринимать процессы, которые приводят к удовлетворению их нужд и желаний.

В какие бы предметы они ни были в данный момент встроены, виртуальные помощники практически непрерывно прослушивают нас и все, что говорится в их присутствии. Это и понятно, они же являются интерфейсами с голосовой активацией, поэтому по определению должны быть постоянно настороже, чтобы не пропустить пробуждающее их «кодовое слово». То, что таким образом они имеют возможность собирать данные, которые могут использоваться для отладки адресной рекламы или в иных коммерческих целях, похоронено где-то глубоко в условиях пользовательского соглашения. В данном случае действует логика упреждающего перехвата – идея, что поставщик услуг может собирать все данные, которые в состоянии собрать, потому что никогда не известно, какую ценность из них можно будет извлечь в будущем.

Это ведет к ситуациям, которые могли бы показаться комическими, если бы с такой ясностью не демонстрировали, что это означает для нашего дома, подключенного к сети. Эти истории циркулируют по сообществам, связанным с разработкой интернета вещей, как предостережение; в одной из самых известных рассказывается о том, как однажды по Национальному общественному радио передавали материал, посвященный Echo, и различные команды, произнесенные в эфире, были восприняты устройствами Echo, имевшимися в домах слушателей. (Один слушатель сообщил, что по такой команде его устройство переключило термостат, к которому было подключено, на странную – и дорогостоящую – температуру 70 градусов.)

Здесь мы наблюдаем, как то, что, по замыслу, должно было уменьшать когнитивную нагрузку, становится одним из ее главных факторов. Разработчики не учли того, что, если успокаивающий опыт пользования может быть достижим в ограниченных условиях исследовательской лаборатории, где каждый артефакт и сервис можно целиком и полностью контролировать, его практически невозможно осуществить в доме, в котором вещи, «включенные в игру», происходят от разных поставщиков, и каждый интерактивный объект, скорее всего, был спроектирован в расчете на то, что он будет единственным претендентом на внимание хозяина.

Официальные партнеры

Logo nkibrics Logo dm arct Logo fond gh Logo palata Logo palatarb Logo rc Logo mkr Logo mp Logo rdb