Железный кулак в бархатной перчатке

Евгения Кармалито

Width 250px shutterstock 288077435

Приступив к реализации инициативы «Один пояс, один путь», Китай прокладывает дорогу к своим целям железной рукой. Кредиты, щедро раздаваемые Пекином странам-«попутчикам» на инфраструктурные проекты, для некоторых из них превращаются в долговую ловушку, выбраться из которой будет сложно.

Грандиозная инициатива «Один пояс, один путь» была анонсирована Китаем в 2013 году и впоследствии официально с большой помпой запущена лично новоиспеченным тогда лидером КНР Си Цзиньпином. Но в то время, пока Китай занимается ее последовательной реализацией, втягивая в свою орбиту все новых и новых «попутчиков», в мире усиливаются дебаты о возможностях и рисках для участников китайской инициативы. Одна из серьезных угроз для стран – партнеров Пекина новому Шелковому пути, как указывают критики, – угроза «долговой ловушки», встроенная в китайские кредиты. За возможность получить китайское долговое финансирование для развития своей транспортной инфраструктуры страны нового Шелкового пути, будучи не в состоянии расплатиться, рискуют расстаться с частью своего экономического и даже политического суверенитета в пользу Китая. Как видно, многие критики кредитной экспансии Пекина находятся за океаном. Так, весной этого года Центр глобального развития (США) опубликовал аналитический отчет, в котором утверждалось, что «Китай представляет серьезную угрозу для финансирования ряда стран в результате своей деятельности по оказанию помощи и чрезмерного кредитования». В докладе перечислены семь конкретных стран, чьи финансы находятся под серьезным риском: Монголия, Лаос, Кыргызстан, Таджикистан, Мальдивы, Джибути и Черногория.

«Когда развитые страны выдают кредиты, они обычно устанавливают определенные ограничения, которые не позволяют более слабым соседям получать чрезмерные, неподъемные для выплат суммы, – отмечает Шин Кавасима, профессор международных отношений в Высшей школе искусств и наук Токийского университета. – Однако Китай не придерживается этой политики, поскольку не является членом Организации экономического сотрудничества и развития и не входит в ее подразделение – Комитет содействия развитию, который регулирует политику оказания подобной помощи. Отсутствие сдерживающих механизмов приводит к тому, что ряд стран берут в долг столько, что их финансовое состояние оказывается под угрозой, и это серьезная проблема. Как погашать кредиты? Небезосновательно ожидать, что в подобных случаях, возможно, придется использовать контрольные доли государства в портах, шахтах или  других ключевых объектах для погашения долга».

Однако последовательных оппонентов Китая в этих вопросах хватает и в развивающемся мире. В том числе в Индии – участнице БРИКС и одновременно крупнейшем конкуренте Поднебесной в регионе, традиционно воздерживающейся от участия в китайских экономических инициативах. «Государства, оказавшиеся в долговой кабале у Китая, рискуют потерять как самые ценные природные активы, так и свой суверенитет, – отмечает профессор Центра политических исследований в Нью-Дели Брахма Челлани. – Бархатная перчатка нового имперского гиганта покрывает железный кулак, в котором есть сила, чтобы выжать жизненную энергию из небольших стран».

КРЕДИТНЫЙ ИМПЕРИАЛИЗМ


Эти обвинения в адрес Китая не голословны. Наиболее часто цитируемый пример подобного рода – Шри-Ланка. В 2010 году Китай инвестировал 1,5 млрд долларов в строительство порта в небольшой рыбацкой деревушке в районе Хамбантоте в южной части этого островного государства. За ним последовали другие проекты и кредиты от Китая. К 2017 году в Коломбо осознали, что не смогут обслуживать долг перед Пекином. «Пытаясь справиться с этой проблемой, ланкийцы вначале предложили продать 85% порта Хамбантота китайской компании, однако в конце прошлого года было объявлено, что порт был передан Китаю в аренду на 99 лет», – отмечает вице-президент влиятельного индийского политологического центра Observer Research Foundation Нандан Унникришнан.

Аналогичная ситуация складывается и в Пакистане. Местному правительству, скорее всего, будет сложно обслуживать кредит в объеме почти 90 млрд долларов, которые вливаются в Китайско-Пакистанский экономический коридор и в строительство плотины Диамир-Бхаша. «Опасения вызывает то, что стратегической расплатой Китаю на этот раз станет порт Гвадар по сценарию, близкому к тому, что случилось с Хамбантотой. Примечательно, что Китай уже объявил, что он построит в Гвадаре военно-морской базу – вторую в регионе после Джибути», – отмечает Унникришнан.

Подобные опасения разделяет и известный индийский политический обозреватель Ишан Тарур. В материале на страницах Washington Post он отмечает, что новому премьер-министру Имрану Хану, возглавившему сформированное в августе коалиционное правительство, предстоит выводить страну из глубокого политического и экономического кризиса. Скорее всего, полагает Тарур, Пакистану потребуется финансовая помощь, за которой Хан может обратиться к МВФ – кредитору исламской республики в течение трех последних десятилетий. Но жесткость условий, на которых предоставлялось это финансирование, может подтолкнуть Хана искать альтернативу, которой может стать КНР. Хотя последствия подобного шага тоже вполне предсказуемы. «Пакистан может вместо этого обратиться в Китай за новыми кредитами, но они сделают Исламабад еще более зависимым от Пекина, – рассуждает Тарур. – Мы видим, как Пакистан становится последним испытательным полигоном в глобальной стратегии Китая, и здесь может повториться сюжет Шри-Ланки, за который Пекин уже назвали “кредитором-империалистом в стиле XXI века”».

Бывший посол Пакистана в Вашингтоне Хусейн Хаккани еще более прямолинеен: «Китайско-Пакистанский экономический коридор – формальное название сложного плана развития инфраструктуры в размере 62 млрд долларов – на самом деле следует назвать “Колонизацией Пакистана для обогащения Китая”».

Между тем и китайские, и пакистанские официальные лица утверждают, что обвинения в новом колониализме КНР раздуты. Обе страны объединяет историческая дружба, в значительной степени скрепленная их взаимной антипатией в отношении Индии. В последние годы КНР активизировала свое участие в различных секторах пакистанской экономики – от ядерной энергетики до создания особых экономических зон. «Пакистану нужна помощь Китая, поскольку перед ним стоит множество проблем в области экономики. В том числе отсталая промышленность, слабая внешняя торговля и огромная часть населения, все еще живущего в нищете и без надлежащего образования», – отмечается в редакционной статье ежедневной китайской газеты Global Times. Там же содержится призыв к должностным лицам КНР – «игнорировать шум и наращивать свои инвестиции в Пакистане».

«КИТАЙСКАЯ ХИМЕРА»


Примечательно, что совокупные китайские вложения в проекты нового Шелкового пути посчитать крайне сложно. По оценке Азиатского банка развития, для поддержания сегодняшних темпов роста и адаптации к изменению климата в Азии необходимо вложить  около 26 трлн долларов в инфраструктуру между 2017 и 2030 годами. По сравнению с ними величина планируемых китайских инвестиций – около  трлн долларов – сама по себе не сигнализирует о претензиях КНР на глобальное господство. Более того, по мнению экспертов, отнюдь не все обещания Пекина подкрепляются соответствующими финансовыми вливаниями.

«Реальная озабоченность большинства стран-бенефициаров, а именно средних развивающихся рынков, – это не “долговые ловушки”, а то, что я называю китайской химерой, – отмечает филиппинский политолог, доцент Университета Де Ла Саль в Маниле Ричард Джавад Хейдарян. – Этим термином можно обозначить зияющий разрыв между риторическими обещаниями Китая о крупномасштабных инвестициях и реальностью его вложений. Ему удается добиваться крупных геополитических уступок у принимающих его проекты стран, перегружая их крупными предложениями технологий и капитала. Более того, ограниченные китайские инвестиции, которые приходят, как правило, представляют собой “агрессивный капитал”: он может вытеснять местных производителей, обогащать и укреплять коррумпированных чиновников, а также подрывать эффективное управление и устойчивость окружающей среды в странах со слабым соблюдением законодательства».

Филиппины при президенте Родриго Дютерте, который привлек Китай, предложивший инвестировать в местную инфраструктуру 7,3 млрд долларов,  в качестве крупного партнера для глобальной программы национального развития, являются прекрасной иллюстрацией того, как может реализоваться эта угроза.

Надежный кредитный рейтинг Филиппин, экономический рост и абсолютный размер валового внутреннего продукта пока ограждают это государство от «долговой ловушки» КНР, которая, как правило, срабатывает в более бедных и мелких странах. Однако стремление Дютерте привлечь в экономику китайские деньги уже привело к неоправданным геополитическим издержкам. Так, например, президент Филиппин в качестве председателя Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в прошлом году активно защищал Китай от критики в связи с его масштабной мелиоративной деятельностью в Южно-Китайском море. К восторгу Пекина, Дютерте также понизил уровень сотрудничества Филиппин в области безопасности с США и пообещал закрыть американские военные базы к окончанию его президентского срока в 2022 году.

Но взамен страна получила лишь крохи. Фактические данные свидетельствуют, что Китай еще не сделал каких-либо крупных вложений на Филиппинах, несмотря на неоднократные заявления о начале нового «золотого века» в двусторонних отношениях. Основная часть инвестиций в 2017 году поступала не от Китая, а от традиционных торговых партнеров – США, Японии и Нидерланды и в меньшей степени – от Сингапура и Гонконга.

«Более того, есть опасения, что китайские инвестиции, аналогичные тем, которые существуют в Африке, Латинской Америке и Центральной Азии, только укрепят недемократические тенденции на Филиппинах, что может укрепить опасный тренд на узурпацию власти руководством страны, – отмечает Ричард Джавад Хейдарян. – Большую озабоченность вызывает то, что китайские инвестиции или даже обещание их, как правило, предпринимаются в особенно неблагоприятные времена для молодых демократий. Особенно когда их постепенно захватывают коррумпированные ­и/или авторитарные лидеры. Как это было в Шри-Ланке с экс-президентом Махендрой Раджапаксом или в Малайзии с бывшим премьер-министром Наджибом Разаком».

ИСТОРИЯ ПУТИ

В 2013 году председатель КНР Си Цзиньпин предложил создать современный вариант исторического Шелкового пути с железными и автомобильными дорогами, газопроводами и энергосетью, который свяжет Китай со многими регионами Азии, Европы и Восточной Африки. Инициатива предусматривает нечто большее, чем прокладка физических путей сообщения. Она направлена на создание крупнейшей в мире платформы для экономического сотрудничества, к которой относится согласование политики, совместная работа по финансированию и торговле, установление общественных и культурных связей.

В 2015 году Государственный совет Китая одобрил план, состоящий из двух основных компонентов: «Экономический пояс Шелкового пути» и «Морской Шелковый путь XXI века». К «Экономическому поясу Шелкового пути» относятся шесть коридоров: новый Евразийский континентальный мост (из западного Китая в западную часть России) и несколько экономических коридоров: Китай – Монголия – Россия (из северного Китая в восточную часть России), Китай – Центральная Азия – Западная Азия (из западного Китая в Турцию), Китай – Индокитайский полуостров (из южного Китая в Сингапур), Бангладеш – Китай – Мьянма (из южного Китая в Мьянму) и Китай – Пакистан (из юго-западного Китая в Пакистан). Предполагается, что «Морской Шелковый путь XXI века» свяжет местные водные пути на востоке и юге Китая через Индийский Океан с Африкой и через Ормузский пролив со Средиземноморьем.

Заинтересованность в участии проектов в рамках нового Шелкового пути проявили более 60 стран, чей совокупный ВВП оценивается в 21 трлн долларов. В странах-участницах проживает 65% всего населения планеты, им принадлежит около трети мирового внутреннего валового продукта, здесь производится около четверти всех товаров и услуг.

Для финансирования проектов в рамках инициативы было создано несколько организаций. В том числе Азиатский банк инфраструктурных инвестиций, чей капитал планируется довести до 100 миллиардов долларов. Предполагается, что Китай предоставит треть или половину этой суммы; Фонд Шелкового пути, управляющий капиталом 40 млрд долларов, а также Новый банк развития с инвестиционным капиталом в 100 млрд долларов.

В ЦЕЛЯХ ОБОРОНЫ


У критиков и недоброжелателей китайской инициативы нового Шелкового пути есть еще один важный повод для негативного отношения. Он связан с возможностью – пусть даже пока только гипотетической – использования Китаем создаваемой им инфраструктуры для усиления своего военного потенциала.

«Эта инфраструктура, включая авто- и железные дороги и порты, будет не только способствовать экономическому развитию в регионе, но также поможет улучшить взаимосвязанность на всей территории Евразии. В то же время эта инфраструктура принесет пользу китайским вооруженным силам, что позволит Пекину обеспечить эффективное средство коммуникации и движения войск в непредвиденных обстоятельствах», – указывает профессор Шин Кавасима.

Безусловно, Китай в текущем моменте напрямую не использует эту инфраструктуру в целях своей обороны, а его база в Джибути и на других объектах служит для борьбы с пиратством у побережья Сомали и операций по поддержанию мира в таких регионах, как Южный Судан. Однако с точки зрения возможностей база в Джибути потенциально может играть роль, выходящую за рамки миротворческих операций и контроля над пиратством. При этом инфраструктура порта, железной дороги и связи может теоретически использоваться не только для торгово-экономических, но и для военных целей.

«Страны, присоединившиеся к инициативе нового Шелкового пути, могут получить повод для беспокойства, если Китай не обеспечит определенную степень прозрачности и подотчетности, не станет разъяснять свои намерения, – продолжает Кавасима. – И если Пекин предоставит займы, превосходящие возможности страны-получателя их обслуживать, приобретение Китаем контрольных пакетов акций в портах станет свидетельством, что он использует этот потенциал и свою экономическую мощь вовсе не на  общую пользу».

Однако при всех спорах и вопросах, возникающих в процессе реализации инициативы нового Шелкового пути, сложно отрицать очевидные выгоды, которые он несет не только Китаю и его «попутчикам»,  но в целом Евразии. «Страны, нуждающиеся в финансировании для создания новых портов, или связанной с ними транспортной инфраструктуры, или для модернизации существующих объектов, будут рады новостям о новом спонсоре или инвесторе, – замечает член Филиппинской ассоциации китайских исследований (PACS) Лусио Бланко Питло. – Многолетняя инвестиционная программа Китая будет популярна среди государств, имеющих ограниченный доступ к капиталу и технологиям. Увеличение региональной связности способствовало бы расширению торговли, расширяя странам-участницам доступ к огромному китайскому рынку, привлекая столь необходимые инвестиции. Но для того чтобы привлечь больше стран, Китай должен разрешить ряд важных проблем и противоречий».

С разумностью подобного взвешенного, неспешного подхода согласны и другие эксперты. «Сценарии, развивающиеся на Мальдивах, в некоторых африканских странах и даже в отдельных европейских государствах, похоже, подчеркивают успех геоэкономической инициативы Китая, – добавляет Нандан Унникришнан из центра Observer Research Foundation. – Разрушая миф о том, что новый Шелковый путь является всего лишь экономическим проектом, это также указывает на готовность Китая бросить вызов лидерству Запада в существующем миропорядке. Вопрос заключается в том, поможет ли это действительно развитию устойчивой экономики в других странах или просто заменит одного гегемона другим. Руководствуется ли Китай, как он утверждает, глобальными интересами или просто своими национальными приоритетами. Какой из этих ответов будет правильным, покажет ближайшее время».

Официальные партнеры

Logo nkibrics Logo dm arct Logo fond gh Logo palata Logo palatarb Logo rc Logo mkr Logo mp Logo rdb