Система с человеческой душой
Капитализм, каким мы его знаем последние полвека, судя по всему, сходит со сцены. Однако перспективы этой системы выглядят не столь мрачными, как может кому-то показаться. Несмотря на все свои изъяны и пороки, капитализм, скорее всего, выживет, но трансформируется в какую-то иную форму в соответствии с тягой к накопительству, столь присущей человеческой натуре.
Есть ли будущее у капитализма? Пожалуй, сегодня этот вопрос задают чаще, чем какой-либо другой. Многие склонны давать на него отрицательный ответ, указывая на то, что капитализм истощает свои ресурсы, истребляет свою рабочую силу и фатально загрязняет природную среду, жестоко ее эксплуатируя в погоне за прибылью. И все это не говоря о том, что в последнее время капитализм вошел в фазу турбулентности и неопределенности.
Могу только согласиться с тем, что полный коллапс капитализма сегодня – это один из возможных исходов. Коль скоро климат нашей планеты доведен до такого состояния, что мы переживаем внезапные скачки температуры на четыре-пять градусов по Цельсию, то под угрозой может оказаться сельское хозяйство, системы отопления и охлаждения будут перегружены, а капитализм и общество, каким мы его знаем, вероятно, ожидает апокалипсический конец в стиле голливудских блокбастеров. Затем, как это уже бывало в истории, может развернуться иная форма феодальной борьбы за выживание. Появятся жесткая иерархия и грубая эксплуатация, которые, как предполагают некоторые эксперты, приведут к худшим последствиям краха капитализма для человечества. Но все же возьму на себя смелость с определенным оптимизмом предположить, что хотя климатические условия и продолжат ухудшаться, происходить это будет достаточно медленно, чтобы мы успели адаптироваться. Тем не менее вопрос о том, какое будущее ждет капитализм, если представить, что в той или иной форме он все же выживет, по-прежнему актуален.
Чтобы на него ответить, надо посмотреть на капитализм не просто как на экономическую систему производства ради прибыли. Разумеется, это тоже его неотъемлемая часть, однако капиталистическая конкуренция также встроена и в международную иерархию национальных капиталистических сил. Кроме того, современному капитализму присуща своя четкая система обращения и накопления капитала, которая менялась со временем. Нельзя забывать, что капитализму в нашем мире по-прежнему приходится конкурировать и с другими системами. И в каждой стране он встроен в различные политические рамки, которые со временем также претерпевают изменения.
Невзирая на все конфликты и риски, капитализм, вероятнее всего, выживет, поскольку в наши дни привлекательных конкурентов ему не видно. Старые аристократические системы ушли в прошлое, а социализм показал себя неэффективным в отсутствие рынков. Главная альтернатива капитализму сегодня – Исламское государство, которое предлагает командную шариатскую экономику под религиозной властью. Но хотя, возможно, среди самых обездоленных и обозленных жителей Африки и Ближнего Востока эта система и пользуется популярностью, не думаю, что она привлекательна для всего остального мира и что ей удастся вытеснить капитализм
Я согласен с тем, что капитализм, каким мы его знаем последние 50–60 лет, скорее всего, себя исчерпал. Многие черты этой жизненной фазы капиталистических экономик либо сходят на нет, либо заметно видоизменяются. Но меняться не означает идти к своему концу.
Давайте, к примеру, взглянем на мировую иерархию стран. Кто-то скажет, что эпоха доминирования Соединенных Штатов в глобальной системе длилась примерно с 1945 по 1970 год, после чего позиции США неуклонно ослабевают. Я полностью разделяю это мнение: американское доминирование в мире снижается даже в момент, когда пишутся эти строки. Однако необходимо признать, что подобное снижение влияния – это обычное явление для мировой капиталистической системы. Нидерланды, Англия, Германия и Америка доминировали или были мировыми гегемонами в течение примерно одного века.
Кто-то прочит в новые гегемоны Китай. На мой взгляд, это маловероятно из-за непростой демографической ситуации в Поднебесной. Следствием политики «одна семья – один ребенок» стало сокращение численности рабочей силы в стране. В дальнейшем это снижение станет только нарастать, и к концу нынешнего столетия число работников в КНР уменьшится на полмиллиона. Китай по-прежнему останется очень мощной страной, но его доминирование над остальным миром не будет таким же, как у США после окончания Второй мировой войны.
В действительности глобальная иерархия меняется уже сейчас. По моим прогнозам, в ближайшем будущем мы увидим триполярную мировую экономику, главными полюсами которой будут ЕС, Северная Америка и Восточная Азия. Но кроме этих трех важнейших экономических центров, скорее всего, останется еще с десяток крупных региональных игроков.
Эта мировая экономика полна неопределенности и противостояния. Также большими неизвестными в ней остаются Индия и Африка. Их экономики имеют огромный потенциал роста. Но в равной степени и содержат в себе риски потерпеть неудачу и масштабный развал по этническому и религиозному принципам. Не исключено, что Африка превратится в мощный рынок с населением 2 млрд человек, сопоставимый с регионом Южной Азии. Но может случиться и так, что дело кончится распылением ресурсов из-за дефицита инвестиций и периодически вспыхивающих внутренних конфликтов.
Мощь капиталистической системы будет зависеть от того, смогут ли Европа, Северная Америка и Восточная Азия и впредь торговать и процветать, а также присоединятся ли к ним Индия и Африка. Кроме того, возможен сценарий, при котором мировая экономика распадется на довольно закрытые, соперничающие друг с другом торговые блоки, а сам капитализм станет более конкурентным и хаотичным.
Любовь, безопасность и накопление
Но гораздо интереснее вопрос о том, как будет осуществляться накопление капитала. Согласно популярной теории технологический прогресс в будущем может привести к уничтожению рабочих мест для среднего класса. Важнейшая особенность капитализма – постоянное революционизирование производства. В XVII–XVIII веках он произвел революцию в торговле и сельском хозяйстве, в XIX – в горнодобывающей и обрабатывающей промышленности, в XX – в энергетике и сфере услуг. Нынешний, XXI век, скорее всего, будет временем, доминировать в котором станут роботы и информационные технологии. А что же останется людям?
Я искренне верю, что будущее все же не столь мрачно. Думаю, что мы все перейдем к экономике суперуслуг. История капитализма там, где он преуспел, – это история того, как товары и услуги, некогда доступные только обеспеченным, открывались и широким слоям трудящегося населения. Если такое произойдет в будущем, тогда то, что могли себе позволить только богатые, сможет позволить себе каждый. Персональные тренеры, диетологи, стилисты, лайф-коучи, пластическая хирургия, консьерж-медицина, ресторанное питание, товары и произведения искусства на заказ, индивидуальное планирование отпуска и эксклюзивные праздники. Существует огромный нереализованный потенциал для персонифицированного сервиса в отношении каждого из нас.
Мы живем в мире, который совершил переход от массового производства к индивидуальному производству товаров. Но что касается сервисов, то оно по-прежнему преимущественно массовое. Блюда McDonald’s и Burger King, одинаковые везде, в какой бы части света вам ни попались эти рестораны быстрого питания, – лишь один из примеров. Другой – различные виды государственных услуг, оказываемые унифицированной бюрократией. Если мы перейдем к экономике, где услуги, сегодня доступные только богатым, высококачественные и индивидуализированные, превратятся в широкий рынок, недостатка в рабочих местах не возникнет.
И здесь важнейшее значение приобретает вопрос о распределении доходов: смогут ли простые люди позволить себе покупку персонализированных услуг, рынок которых обеспечит массовую занятость? Промышленная революция XX века началась, когда рабочие на автосборочном конвейере стали зарабатывать столько, что смогли позволить себе покупку автомобилей. И такая же революция, связанная с суперуслугами, начнется, когда массажистки, садовники и тренеры по физической подготовке начнут получать достаточно, чтобы иметь возможность самим оплачивать услуги массажисток, садовников и тренеров. Но распределение доходов зависит от типа политической системы, в которую капитализм встроен.
Капитализм может действовать в рамках как авторитарной, так и демократической системы. Если это демократия, система может быть как прогрессивной и перераспределительной (скандинавская модель), так и индивидуалистической с высокой степенью неравенства (англо-американская модель). На мой взгляд, эти модели подвержены циклическим изменениям. На протяжении истории капитализма можно видеть, как периоды бурного роста сменяются глубокими спадами. А периоды усиления концентрации капиталов в руках все более узких групп сменяются временами прогрессивных перемен и перераспределения.
Надеюсь, что на этом этапе истории, этапе активного накопления капитала богатыми и весьма существенного социального расслоения, появятся новые прогрессивные течения, похожие на те, которые были заметны в США в начале 1900-х, а затем и в 1930-х. Эти течения вновь изменят правила перераспределения доходов и создадут фундамент для новой экономики – экономики суперуслуг. Если климат планеты выстоит и даст капитализму возможность сделать то же самое, мы наверняка увидим новые политические попытки перераспределения. «Мы – один процент» и «Захвати Уолл-стрит» – это лишь начало того, что в будущем разовьется в широкое течение. Североамериканские политические партии уже сделали социальное расслоение одной из центральных тем своих предвыборных кампаний. Расслоение – и то, как его сдержать или сократить, – становится одним из важнейших предметов обсуждения и для экономистов.
Так что, возможно, сейчас мы наблюдаем за зачатками движения против чрезмерного накопительства у богатых, которые впервые проявили себя в конце текущей, последней фазы увядающего капитализма. Однако новый капитализм может оказаться дискуссионной темой на международном пространстве, учитывая многополярность мира. И он непременно станет полем для новых битв за сокращение неравенства, более справедливое распределение богатства между поколениями и более устойчивое управление ресурсами.
Невзирая на все конфликты и риски, капитализм, вероятнее всего, выживет, поскольку в наши дни привлекательных конкурентов ему не видно. Старые аристократические системы ушли в прошлое, а социализм показал себя неэффективным в отсутствие рынков. Главная альтернатива капитализму сегодня – Исламское государство, которое предлагает командную шариатскую экономику под религиозной властью. Но хотя, возможно, среди самых обездоленных и обозленных жителей Африки и Ближнего Востока эта система и пользуется популярностью, не думаю, что она привлекательна для всего остального мира и что ей удастся вытеснить капитализм.
Может быть, в качестве замены принципу накопления прибыли стоит обратить внимание на концепцию «валового национального счастья»? Некоторые реформаторы к этому и призывают человечество. К сожалению, ни одна попытка измерить «счастье» до сих пор не убедила людей. Ведь то, что приносит счастье одним, других может раздражать. Более того, похоже, что стремление к накопительству – это неотъемлемое свойство человеческой натуры. Идет ли речь о пополнении собственного багажа знаний, развитии человеческого капитала, аккумулировании каких-то ценностей или богатства, накопление – это нечто, вызывающее самый живой отклик в душе человека: любовь, безопасность и накопительство.
Так что капиталистическая система наверняка трансформируется под влиянием своих недостатков и пороков, чтобы продолжить удовлетворять этому стремлению. Капитализм, каким мы его знаем последние 50 лет – с доминированием США, массового производства и бюрократических услуг, со все возрастающим социальным расслоением, – вероятно, себя исчерпал. Но капитализм не исчезнет. Скорее всего, на его место просто придет новая форма капитализма.
Джек Голдстоун – приглашенный эксперт Центра им. Вудро Вильсона, профессор государственной политики Университета Джорджа Мейсона и руководитель Международной лаборатории политической демографии и макросоциологической динамики при РАНХиГС, участник Гайдаровского форума.