Балканская трагедия Сирии

Что бы ни утверждали пацифистские доктрины, сочетание дипломатии с угрозой военной силы – очень эффективная тактика, в чем мы убедились на примере Сирии. Судя по всему, именно вера в угрозу военного вмешательства США привела сирийского президента Башара аль-Асада к заключению сделки при посредничестве своих главных союзников – России и (хотя и в меньшей степени) Ирана. Теперь Асад готов отказаться от химического оружия в обмен на сохранение своей власти. Но что станет с доверием к Америке и Западу, если договор будет нарушен?

Сделка, заключенная США и Россией, вызвала огромное облегчение в большинстве западных столиц, где политические лидеры попросту не готовы к военному вмешательству, даже если сирийское правительство убивает собственный народ с помощью ядовитого газа (а подписание соглашения приравнивается к признанию Асада). После десятилетия войн в Афганистане и Ираке Запад предпочел бы остаться дома: ни США, ни Великобритания, ни большинство других членов НАТО не желают впутываться в еще один ближневосточный конфликт, в котором невозможно выиграть.

Действительно, для США в Сирии существуют лишь плохие сценарии. Военное вмешательство не имеет видимой конечной точки и вызовет лишь увеличение хаоса. Однако если Америка останется в стороне, это приведет к практически такому же результату и резко пошатнет доверие к ней в кризисном регионе, что в будущем повлечет за собой серьезные последствия. Более того, развертывание химического оружия создает условия для эскалации напряжения в регионе.

Большинство людей на Западе считают гражданскую войну в Сирии продолжением насилия на религиозной почве в Ираке. Однако Сирия – это не Ирак. Президент Америки не ищет оправданий, чтобы начать войну: химическое оружие Асада не надуманный предлог. Масштабы насилия в Сирии подчеркивают риск бездействия.

Разумеется, никто не отрицает существования негативных последствий, связанных с военной интервенцией: региональная экспансия конфликта, гибель большого числа невинных людей, а также укрепление экстремистских сил среди повстанцев – лишь часть из них. Однако все это уже происходило и будет происходить, особенно без военного вмешательства со стороны США. Гражданская война будет все больше обостряться, поскольку это лишь часть большого состязания за превосходство между Ираном и его шиитскими союзниками с одной стороны и Саудовской Аравией, Турцией и другими суннитскими странами – с другой.

Если Обама потерпит неудачу, Сирия не станет вторым Ираком, однако повторит историю бедствия в Боснии. В течение многих лет война в Боснии и Герцеговине обострялась, в то время как дипломатический процесс был отмечен рядом невыполненных обещаний, что привело к вырезанию тысяч мирных жителей в Сребренице, якобы находившихся под защитой Организации объединенных наций. В итоге вмешательство все равно стало необходимым

Если бы США не ответили на использование режимом Асада химического оружия, весь мир спросил бы, чего стоят гарантии Америки, если «красная черта» президента США пересечена без последствий. В Иерусалиме, Тегеране и других ближневосточных столицах, а также на Корейском полуострове и в прочих глобальных горячих точках последствия были бы ужасными (и вполне вероятно, что это уже случилось).

С самого начала сирийского конфликта США и их европейским союзникам не хватало стратегии. Что было их основной целью – положить конец гражданской войне и добиться смены режима? И кто в таком случае должен занять место Асада? Или, возможно, Запад стремился к достижению компромисса с Россией и Ираном, что позволило бы сохранить режим Асада? В случае если последнее и считалось основной целью, это приведет к смещению оси американской политики на Ближнем Востоке с далеко идущими последствиями, поскольку такой компромисс может быть достигнут только за счет суннитских союзников США.

Даже если Россия и Иран преследуют различные цели, поддерживая Асада, интересы обеих стран неразрывно связаны с сохранением в стране режима, а не просто с его политическим выживанием. Для России смена власти в Сирии – ее последнем форпосте в регионе – станет очередным горьким поражением; для Ирана это будет означать потерю своего наиболее важного союзника в арабском мире, что предполагает еще более глубокую изоляцию.

Таким образом, в отличие от выжидающего Запада, стратегия союзников Асада четко определена: военная победа режима, поддержи­-
ва­емого крупными поставками оружия и, в случае с Ираном, ливанскими войсками от «Хез­боллы».

Обама совершил роковую ошибку, когда по внутриполитическим причинам решил обратиться к конгрессу США за разрешением на ограниченный превентивный военный удар. Поражение в конгрессе – абсолютно предсказуемое – было бы внешнеполитической катастрофой. Но, как и российская дипломатическая инициатива (предложенная совместно с Ираном), которая предотвратила эту катастрофу, – все имеет свою цену.

И эта цена вовсе не обязательно заключается в усилении престижа Кремля. Истинный риск сделки США с Россией заключается в другом.

Отнюдь не слабость или беспомощность вынудила Обаму играть по-крупному. Если он добьется успеха – арсенал сирийского химического оружия будет уничтожен, мирная конференция положит конец гражданской войне, к власти придет переходное правительство, а США и Иран начнут прямые переговоры по ядерной программе Ирана и региональной стабильности на Ближнем Востоке, – он действительно заслуживает Нобелевскую премию мира.

Однако если Обама потерпит неудачу, Сирия не станет вторым Ираком, но повторит историю бедствия в Боснии. В течение многих лет война в Боснии и Герцеговине обострялась, в то время как дипломатический процесс был отмечен рядом невыполненных обещаний, что привело к вырезанию тысяч мирных жителей в Сребренице, якобы находившихся под защитой Организации Объединенных Наций. В итоге вмешательство все равно стало необходимым.

Готовы ли США и их европейские союзники к сценарию, в котором соглашение с Россией окажется нарушено, а сирийское химическое оружие не будет уничтожено под международным контролем?

Для Запада это решающий моральный и политический вопрос. Лучше бы им заранее знать ответ на него, когда – и если – этот момент наступит.

Йошка Фишер – бывший министр иностранных дел и вице-канцлер Германии.