Конец нирваны

Сочетание высоких цен на сырье, низкого уровня мировых процентных ставок и обилия ликвидности на международной арене означает для развивающихся рынков экономическую нирвану, говорил в 1970-х великий экономист Йельского университета Карлос Диас-Алехандро. В то, что подобная благодать сможет когда-либо установиться, ни один разум­ный экономист тогда не верил. Однако она установилась, и в последнее десятилетие богатые ресурсами страны вроде Бразилии, Индонезии, России и ЮАР с упоением пользовались ее обильными преимуществами.

Но нирвана, похоже, кончается: цены на сырье снизились, а одна лишь угроза сворачивания в США количественного смягчения вызвала в богатых странах рост рыночных процентных ставок, а на некогда модных развивающихся рынках – отток средств обратно в тихие гавани Севера. Котировки акций и курсы валют стремительно падают, причем не только в богатых ресурсами государствах, но и в других, вобравших громадные потоки иностранного капитала, вроде Индии и Турции. Пессимисты уже ждут повторения азиатского кризиса конца 1990-х или, что еще хуже, кризиса 2008–2009 годов. На этот раз удар придется не на зрелые экономики, как несколько лет назад, а на развивающиеся.

Наиболее пострадавшие страны роднит большой дефицит внешнеторгового баланса. Благодаря обильному притоку капитала их валюты укрепились, что сделало дешевым импорт и привело к потребительскому и кое-где инвес­тиционному буму. Они, в свою очередь, свели на нет торговые балансы стран, даже несмотря на увеличение экспортной выручки в результате роста цен на сырье. Теперь цикл входит в обратную стадию, и для гармонизации внешнеторговых показателей валюты должны дешеветь. В ожидании этого и при все более отчетливой перспективе роста процентных ставок «у себя дома» зарубежные инвесторы бегут, ускоряя и усугубляя ослабление валют.

Это плохая новость. Скрестив пальцы, можно сказать, что хорошая новость в том, что полномасштабный финансовый кризис на развивающихся рынках маловероятен. Одно из объяснений состоит в изменении фискальной политики.

На этот раз богатые ресурсами страны не израсходовали все плоды своего стремительного обогащения, как во времена других сырьевых бумов, когда им случалось тратить и больше. Поэтому государственные долги и связанная с ними финансовая уязвимость не так велики, как были в прошлом.

Частные сектора этих экономик набрали много заемных средств, но, как подчеркнул нобелевский лауреат по экономике Пол Кругман, размеры финансового рычага и долларовой задолженности (в процентах от ВВП) сейчас меньше, чем в начале азиатского кризиса 1990-х и, справедливости ради, латиноамериканского 1980-х.

Отсюда, как мне кажется, следует, что главный вопрос не в том, обрушатся ли финансовые сектора этих стран, а в том, посыплются ли кривые их роста.

В некоторых государствах консервативные верхи сочли, что развивать промышленность – это некий дирижистский атавизм, и отказались от этого. В других – тут сразу приходит на ум Бразилия – «левое» руководство развивало промышленность так беспорядочно и неуклюже, что все, что оно хотело развить, в итоге ослабло. Пришло время расплачиваться за эти ошибки

Когда цены на сырье баснословны, а денег много и они дешевы, экономический рост почти неизбежен. Латиноамериканские страны с четкими программами осуществления макроэкономической политики, такие как Колумбия, Перу и Чили, в последнее десятилетие демонстрировали стремительный рост. Но его показывала и Аргентина, чьи власти, должно быть, каждый день начинают с размышлений, как еще можно ослабить экономические структуры и ухудшить перспективы долгосрочного роста.

Откуда взяться росту теперь, когда нирвана кончилась? Для ответа на этот вопрос полезно будет повторить недавнее высказывание Рикардо Хаусманна из Гарварда, заметившего, что рост ряда развивающихся экономик в последнее время был иллюзорным. Уолл-стрит оказалась без ума от того, что в долларовом эквиваленте ВВП этих стран растет быстро. Но этот рост связан скорее с высокими ценами на сырье и укреплением валют (за счет которого пересчет на доллары сделал выручку больше), чем с резким увеличением объема фактически произведенных товаров и услуг.

В периоды бума структурная трансформация многих развивающихся экономик, особенно в Латинской Америке, была неполноценной. Состав и направление экспорта таких стран, как Ирландия, Финляндия, Сингапур, Южная Корея, Малайзия и Индонезия, сейчас не такие, какими были поколение назад. Чилийская экспортная корзина, в свою очередь, с 1980 года поменялась несильно.

В экспорте меди, вина, фруктов и лесной продукции нет ничего плохого. Но экономическая история свидетельствует: разбогатеть исключительно за счет него вряд ли можно. Богатые ресурсами развитые страны вроде Канады, Норвегии или Австралии, несомненно, экспортируют множество сырья, но они экспортируют немало других товаров и услуг. О Чили, Перу, Колумбии и даже Бразилии, где население куда больше, а промышленная база лучше развита, этого не скажешь.

К тому же латиноамериканские страны, в отличие от азиатских, не интегрированы в региональные и мировые цепочки создания стоимости. Производитель из Индонезии, Малайзии или Филиппин может легко воспользоваться ослаблением национальной валюты, чтобы продавать больше электронных компонентов китайскому сборочному заводу, поставки которому у него давно отлажены. Предприятию же из Консепсьона, Арекипы или Медельина нужно искать клиентов в новых странах, что требует времени и денег и не всегда заканчивается успехом.

Мировой бум ликвидности и сырьевой бум открыли возможности, за счет которых власти латиноамериканских стран могли диверсифицировать экономику и, работая со своим бизнес-сообществом, переключиться на новые сектора и продукцию. Но они этого не сделали.

В некоторых из них консервативные верхи сочли, что развивать промышленность – это некий дирижистский атавизм, и отказались от этого. В других – тут сразу приходит на ум Бразилия – «левое» руководство развивало промышленность так беспорядочно и неуклюже, что все, что оно хотело развить, в итоге ослабло. Пришло время расплачиваться за эти ошибки.

«Нирвана» означает «свобода от страданий». Для развивающихся стран она закончилась. Хотя в ряде из них граждане, которым дешевые деньги и дорогой экспорт все еще дают ощущение богатства, о вероятных надвигающихся страданиях не подозревают. Ради политической стабильности властям стоило бы просветить их. Это было бы благоразумно.

Андрес Веласко – бывший кандидат в президенты и министр финансов Чили, профессор профессиональной практики в области международного развития Школы международных отношений и государственного управления при Колумбийском университете.