Имитация пространства

Который год урбанистика в России в тренде. Книги Джейн Джекобс стали доступны в переводе, а в страну зачастили зарубежные гуру вроде Яна Гейла и Вукана Вучика. Все чаще стало звучать красивое слово «мастер-план», а плотная сеть велодорожек, казалось, вот-вот станет реальностью. Но что в действительности принесла эта модная волна? И сделались ли российские города хоть немного более комфортными для жизни?

Разумеется, своя урбанистика и свои урбанисты были в России и раньше. Возможно, самый яркий и известный пример – Вячеслав Глазычев, начинавший еще в 1960-е как архитектор и теоретик дизайна, а в 1980-х взявшийся за проекты по развитию городов и налаживание взаимодействия между жителями и властью.

Однако реальный запрос на изменения городской среды в России стал формироваться именно во второй половине 2000-х. Как отмечает урбанист, эксперт по развитию городов Свят Мурунов, он последовал от нарождающегося «креативного класса» – молодой и активной части общества, воспринимающей город по-новому и предъявляющей к нему иные, качественно более высокие требования. Первое погружение в тему городского развития принесло свои плоды. Важнейшим из них стало то, что эта тема в принципе попала в широкую повестку дня. «Сейчас даже в прямом эфире центрального телевидения регулярно звучат слова “урбанистика”, “городское планирование” и “общественное пространство”. В 2007 году их употребление в средствах массовой информации было практически равно нулю», – отмечает директор московского института урбанистики «Стрелка» Варвара Мельникова.

По мнению архитектора Данияра Юсупова, сооснователя группы урбанистов «U:lab.spb» и преподавателя СПбГАСУ, важно, что за это время интерес к теме не угас. Наоборот – только углубился. Сейчас российская урбанистика проходит этап расширения поля деятельности, специализации, поиска и освоения новых областей.

Определенные изменения заметны уже и в самой городской среде. «Хотя большая часть градостроительных решений власти и застройщиков остаются в параллельной реальности с новой урбанистической активностью, в некоторых городах появляются пространства и проекты нового градостроительного качества, – замечает руководитель института территориального планирования ”Урбаника” Антон Финогенов. – Понятие “городская среда” больше не вызывает у властей или застройщиков удивления». Иными словами, главное последствие «моды на урбанистику» в России – в том, что тема начала осознаваться и горожанами, и властями, и застройщиками. Другой вопрос – насколько глубоко они ее понимают.

Урбанизм хипстеров

Власти отдельных городов быстро сориентировались и начали активно эксплуатировать появившуюся потребность в изменениях. Но на практике это привело к появлению многочисленных имитационных проектов, которые сводят большой и сложный запрос на улучшение городской среды к примитивным решениям вроде создания велодорожек. Где-то такие новации кажутся вполне успешными, где-то – сталкиваются с непониманием и протестами, порой граничащими с вандализмом. Можно вспомнить печальный опыт Перми, где громкие инициативы по развитию города, реализуемые в основном приглашенными извне специалистами (культурные проекты Марата Гельмана, мастер-план, разработанный голландской студией KCAP, и др.), остались непонятыми и не принятыми.

Но даже «эталонные» московские инициативы, такие как реконструкция парка Горького или Крымской набережной, как бы симпатично они ни выглядели, в действительности не решают главной задачи: не меняют подходов к преобразованию среды, главным агентом которой согласно урбанистическим идеалам должно выступать местное сообщество. Источником большинства изменений по-прежнему выступает власть, со­здающая новые возможности для досуга, или бизнес, предлагающий свои услуги в ответ на растущий спрос, а люди остаются пассивными потребителями.

Именно такой урбанизм стал ассоциироваться с модой на определенный стиль жизни. С желанием сделать хорошо, «как в Европе», и непониманием того, что суть успешных урбанистических проектов не в копировании внешних атрибутов, а в изменении подхода к проектированию.

«Задачи, которые позволяет решить ”велосипедизация” города, не сводятся к решению проблем транспорта, – замечает Данияр Юсупов. – Здесь затрагиваются вопросы социального контроля безопасности городской среды (вряд ли вас будут убивать вблизи освещенной велосипедной дорожки, где в любой момент может появиться свидетель), развитие малого бизнеса (веломагазины, мастерские по ремонту велосипедов, различные сервисы, службы доставки), продвижение идеи здорового образа жизни и так далее».

При этом создание имитаций еще и слишком дорого обходится городскому бюджету. Преимущества же правильных урбанистических решений – в том, что они малыми средствами позволяют добиться большого эффекта, причем одновременно во многих областях.

По мнению Свята Мурунова, интересные («не имитационные») урбанистические инициативы сегодня надо искать не в столицах, где таковые не могут возникнуть из-за неразвитости местных сообществ и значительных ресурсов у власти и бизнеса, а в регионах. Ярких примеров здесь уже сегодня хоть отбавляй. Это культурный центр TEXTIL в Ярославле; проекты группы «Активация» и фестиваль «Курбанистика» в Вологде; работа казанской ассоциации «Парки города»; фестиваль «О’Город» в Нижнем Новгороде; «Форум живых городов» в Ижевске и еще множество проектов – в Новосибирске, Уфе, Калининграде, Краснодаре, Перми и других городах.

Ключевой недостаток этих городских сообществ, отмечает Свят Мурунов, в их относительной молодости. Большинство сформировались лишь в последние десять лет. А их представителей – новое «поколение хипстеров» – вдохновляют интернет и туристические поездки в Европу. Однако при этом они не обладают социальными компетенциями, которые позволили бы эффективно формировать горизонтальные социальные структуры.

Бессистемность подхода

Почему не получаются качественные проекты? Зачастую проблема состоит в отсутствии общей стратегии развития и понимания того, какое место займет в ней та или иная инициатива. В итоге появляется пешеходная улица или парк, которые, возможно, и делают жизнь горожан чуть лучше, но в конечном счете оказываются неоправданно дорогими и не получают развития.

«Мы не замахиваемся пока на системные вопросы, а занимаемся в основном латанием дыр, – сетует Данияр Юсупов. – Проблемы есть и с реа­лизацией междисциплинарного подхода. Даже когда он предполагается изначально, профессио­налы предпочитают замыкаться в своих областях, а результаты работы представителей разных компетенций плохо интегрируются и мало влияют друг на друга».

Немало проблем содержится в законодательстве. Российские нормы по социальной инфраструктуре, инсоляции, пожарной безопасности, озеленению (традиционно жесткие и директивные) были разработаны в другую эпоху и для решения иных задач. Сегодня они создают препятствия для реализации современных проектов застройки, которые позволили бы создать плотную городскую среду. Впрочем, всегда присутствует страх, что попытки изменить регулирование способны лишь усугубить ситуацию: если жестких требований нет, значит, их можно и вовсе игнорировать. В свою очередь, препятствием для развития старых промышленных зон часто становится сложная структура собственности находящихся в них объектов. Девелоперы не стремятся вести работу по увязке интересов многочисленных собственников, а выкупить все оказывается слишком дорого или невозможно. Решая свои задачи, чиновники, как правило, действуют в логике освоения бюджетов. Потратить деньги на создание понятных элементов благоустройства проще и безопаснее, чем инициировать процессы, результат которых не всегда можно предсказать. Ведомственная разобщенность также мешает реализовывать комплексные проекты. В малых городах, где денег немного, а проб­лем достаточно, власти гораздо охотнее идут на сотрудничество и больше заинтересованы в развитии диалога с сообществами.

Что касается девелоперов, то они руководствуются прежде всего логикой извлечения прибыли. Бюрократические препоны, коррупция, особенности кредитования и так делают любые российские проекты дорогими и сложными. А существовавший до недавнего времени дефицит жилья, позволявший застройщикам находить спрос практически на любые объекты вне зависимости от их качества и достоинств, также не слишком стимулировал изобретательность в области улучшения городской среды. Впрочем, кризис в секторе недвижимости и переход от рынка продавца к рынку покупателя будут способствовать росту спроса на качественный градостроительный консалтинг.

Увлечение vs профессия

Профессиональных урбанистов – тех, кто обладает необходимыми знаниями и занимается преобразованием городской среды по новым принципам, – в России пока немного. Можно сказать, единицы. Впрочем, за последнее время возникло несколько заметных образовательных проектов, задача которых – выпускать специалистов с новым мышлением. В частности, это программа Urban Studies в Московской высшей школе социальных и экономических наук («Шанинке»), Высшая школа урбанистики при ВШЭ, институт «Стрелка», программа «Новые лидеры территориального развития» в архитектурной школе МАРШ. В Петербурге свои магистерские программы предлагают институт Sreda и Институт дизайна и урбанистики при Университете ИТМО.

Впрочем, как считает Свят Мурунов, явный недостаток многих их этих программ заключается в том, что в их основу положен западный опыт, который пока трудно применить в российских условиях – из-за слабости городских сообществ и фактического отсутствия заказчика изменений, которого еще нужно сформировать.

Власти отдельных российских городов откликнулись на запрос на улучшение городской среды. Но на практике это зачастую приводило лишь к появлению многочисленных имитационных проектов, которые сводились к примитивным решениям вроде прокладки велодорожек

Однако пионеры урбанистического образования уже модифицируют свои программы. Так, об изменении учебного плана объявила «Стрелка»: если пять лет назад этот институт был ориентирован на работу с базовыми навыками и понятиями, то сегодня на учебу здесь ожидают тех, кто уже имеет определенную квалификацию и базовые знания. В «Шанинке» планируют сделать больший акцент на социальном проектировании и междисциплинарном подходе.

Тем временем спрос на людей с урбанистическим образованием постепенно растет. «Такие специалисты стали востребованы как в бизнес-структурах – девелоперских, консалтинговых, так и в государственных муниципальных учреждениях», – констатирует Варвара Мельникова.

Тем не менее для большинства это все-таки по-прежнему хобби или проявление гражданского активизма. «Людям сложно выйти из замкнутого круга: получить качественное образование и заработать деньги в профессии, – поясняет Антон Финогенов. – Мы видим приток новых специалистов в отрасль градостроительства, но их профессиональный уровень еще весьма низкий, так как новые образовательные программы только разворачиваются».

Что касается университетов, в которых кафедры градостроительства существуют давно, в образовательном процессе там мало что изменилось. «Градостроительство и урбанистика – это все-таки разные области, – уточняет Мельникова. – Подход к обучению урбанистике отличается тем, что основан на мультидисциплинарности предмета».

Если изменения и происходят, то, как правило, это инициатива отдельных преподавателей, которые обычно не встречают сопротивления, но и не видят особой поддержки со стороны коллег и руководства.

Спрос на изменения

Рынок новых услуг в сфере урбанистики в России еще только формируется. Как отмечает Антон Финогенов, у передовых девелоперов появился спрос на новые форматы благоустройства и общественных пространств для своих проектов, появляется все больше среднеэтажных проектов с соразмерными человеку квартальными решениями, разрабатываются проекты комплексного освоения территорий.

Интерес к теме есть со стороны органов власти, администраций, мэров городов. Но зачастую он никак не оформлен: нет ни технического задания, ни реального финансирования. Запросы поступают и от корпораций, бизнес которых связан с моногородами. Они ищут способы остановить отток населения и перезапустить общественную жизнь на этих территориях, сделать их более привлекательными.

Работа с корпоративными заказчиками для профессиональных урбанистов – основной источник дохода. В свободное от нее время они помогают развиваться городским сообществам, у которых, как правило, нет серьезного финансирования. Однако именно такие сообщества могут сформулировать реальный запрос на культурную политику, образовательную среду, общественные пространства, городские события и новую экономику города. Чем скорее они включатся в процессы преобразования городской среды, тем раньше жизнь в российских городах изменится к лучшему.